Краткая история кураторства. Ханс Ульрих Обрист
если воспользоваться термином Дюшана – я не об этом. Я имею в виду, что важно быть с искусством, и мне всегда нравились слова Гилберта и Джорджа: "Быть с искусством – вот все, чего мы просим"».
Но является ли такое безраздельное существование с искусством возможным? Иными словами, может ли искусство переживаться непосредственно в обществе, которое произвело такое количество дискурса и столько структур, призванных руководить зрителем?
Ответ Гилберта и Джорджа состоит в том, чтобы относиться к искусству как к божеству: «О, Искусство, откуда ты взялось, кто породил такое странное создание? И для кого ты предназначено: для слабоумного, для бессердечного или для того, у кого нет души? Ты одно из причудливых хитросплетений природы – или изобретение какого-нибудь честолюбца? А может быть, ты появляешься из длинной истории самого искусства? Ведь любой художник появляется на свет самым обычным образом, и мы никогда не видели, чтобы художником был совсем молодой человек. И что значит "стать художником" – родиться заново? или это определяет сама жизнь?»[1] Эти «скульпторы» с доброй долей юмора говорят нам о том, что искусство не нуждается в посредниках: художники апеллируют к высшему авторитету, и никакой куратор, никакой музей не могут стоять у них на пути.
Если современная фигура арт – критика пользуется должным признанием еще со времен Дидро и Бодлера, то истинный ration d'etre куратора остается, по большому счету, неопределенным. Мы не имеем ни методологии, ни ясного представления о доставшемся нам наследии, хотя кураторских курсов сегодня становится все больше и больше. Как явствует из последующих интервью, кураторские функции, видимо, входили в состав разных художественных профессий, существовавших и ранее, – будь то директор музея или арт – центра (Йоханнес Кладдерс, Ян Лееринг, Франц Мейер), арт – дилер (Сет Зигелауб) или арт – критик (Люси Липпард). По замечанию Вернера Хофманна, «границы подвижны» – и дальше он говорит о том, что это особенно верно в отношении Вены – родного города Хофманна, где «мерилом вашей деятельности становятся кураторские практики [Юлиуса фон] Шлоссера и [Ало – иса]Ригля».
История искусства конца XIX и XX веков неразрывно связана с историей выставок. Сегодня, по прошествии лет, можно сказать, что авангард 1910–1920–х годов по преимуществу реализовывал себя именно в череде художественных группировок и выставок. Эти группы художников двигались по пути, проторенному их предшественниками, и давали возможность все большему числу молодых художников распространять их художественные идеи дальше. «Мы забываем, – замечал в 1972 году Иан Данлоп, – как сложно было сто лет назад показать новую работу. На официальных и полуофициальных выставках, каждый год проводившихся в столичных западных городах, господствовали самодостаточные группировки художников, которые были слишком довольны собой, чтобы воспользоваться тем бумом коллекционирования, который начался после индустриальной революции. Почти ни в одной стране потребностей нового поколения художников эти выставки удовлетворить не смогли. Художники либо формировали внутри ежегодных выставок свои обособленные группы – как это было в Америке; либо организовывали собственные, альтернативные, выставки – как это сделали импрессионисты во Франции, Новый английский художественный клуб в Великобритании или Венский сецессион в Австрии»[2].
В XX веке история выставок оказывается неотделимой и от величайших коллекций искусства модернизма. И художники играли в формировании этих коллекций определяющую роль. В 1931 году Владислав Стржемински, Катлржина Кобро и Хенрик Сташевски открывают Художественный музей в Лодзи (Польша), и первая выставка этого музея представляет публике одну из наиболее ранних коллекций авангарда. Уолтер Хоппс отмечает выдающуюся роль Катрин Дрейер: «Вместе с Дюшаном и Ман Рэем она создала первый в Америке современный музей». Однако прогрессирующая профессионализация кураторства становилась уже очевидной. Многие директора-основатели музеев современного искусства одновременно входят в число первых кураторов, которые стали с этим искусством работать, – начиная с Альфреда Барра, первого директора Музея современного искусства в Нью-Йорке (1929), и заканчивая Вернером Хофманном, основавшим в 1962 году в Вене Музей XX века. А еще через несколько лет – с появлением таких кураторов, как Харальд Зееман (Кунстхалле Берна) и Кинастон Макшайн (Еврейский музей и Музей современного искусства, Нью-Йорк), – уже никому не казалось странным, что выставки по преимуществу организовывают профессионалы этого профиля, а не художники.
В XX веке «выставки становятся тем медиумом, через посредство которого только и можно узнать о существовании бо́льшей части искусства. За последние годы не только кардинально выросло число и разнообразие выставок – музеи и художественные галереи (например. Тейт в Лондоне и Уитни в Нью-Йорке) начинают демонстрировать свои коллекции именно в виде сменяющих друг друга временных выставок. Выставки – важнейший элемент политической экономии искусства: здесь происходит обмен и здесь конструируется, поддерживается и временами деконструируется значение искусства. Являясь и зрелищем, и социо-историческим событием, и структурирующим инструментом, выставки – и выставки современного искусства
Gilbert & George. To Be With Art Is All We Aśk. Art for All, London, 1970. P. 3–4.
Ian Dunlop.