Пятая в твоем списке. Инга Снежная
ногда тенью следовавший за мною по пятам, когда я отправлялась до ближайшего магазина. Нездоровое внимание незнакомца к моей персоне меня порядком напрягало. Неужели меня нашли? Эта мысль неприятно обожгла меня изнутри и заставила действовать решительно. Ну, всё, с меня хватит, в этот раз я выясню, что именно нужно моему преследователю! Я решительно толкнула входную дверь, и через секунду оказалась на крыльце. На моём лице отчётливо читалась ярость, которую я была готова выплеснуть в лицо незнакомцу. Мужчины в капюшоне не было видно. Похоже, что он уже скрылся за ближайшим поворотом, и только лёгкий ветер колыхал ветки деревьев, растущих вдоль безлюдной улицы. Таких населённых пунктов, как Горбылёв, расположенных вдоль берега великой русской реки, поражающих воображение живописностью природы и внешней запущенностью городских улочек, полно в центральной части России. Однако, этот имел особую значимость в моей биографии, поскольку, по всей видимости, являлся для меня исторической родиной. Во всяком случае, именно отсюда родом был мой отец. Хотя я ни разу не видела его в сознательном возрасте, ведь мои родители развелись буквально сразу после моего рождения, но от него в наследство мне достался этот старый дом, в котором я нашла себе временное пристанище. Мой отец был художник, не снискавший себе при жизни ни денег, ни славы. По словам мамы, по-настоящему счастливым он мог ощущать себя только в этом маленьком, некогда купеческом, городке, в старом доме, где жили его предки, державшие когда-то в этом местечке торговую лавку. Он никак не мог найти себя в условиях жизни в большом городе, несмотря на то что моя мама, человек с активной жизненной позицией, всячески пыталась адаптировать его к жизни в мегаполисе. Она подыскивала ему занятия, в которых он мог применять свой художественный дар с немалой выгодой для семейного бюджета. Это были и работы по оформлению фасадов и витрин, и частные заказы от состоятельных граждан. Папа же мечтал вернуться в родной Горбылёв, и писать свои бесчисленные пейзажи, находясь на фоне живописной природы. В конечном итоге, это и стало причиной их расставания с мамой, которая не пожелала последовать за ним в это забытое богом место, и в скором времени у меня появился отчим, который гораздо больше соответствовал маминым запросам. Папа всю жизнь прожил в Горбылёве, в том самом доме, законной владелицей которого теперь стала я. Неожиданная болезнь рано забрала отца из жизни, и до настоящего времени дом выглядел одиноким и запущенным. Я была здесь только один раз, когда несколько лет назад вместе с мамой приезжала на похороны отца. Оказалось, что этот дом он завещал мне, своей единственной дочери. Тогда, приехав на похороны, я не могла со всей остротой ощутить горечь утраты, поскольку хоронила практически незнакомого мне человека. Однако, осознание того, что это был мой отец, заставляло моё сердце грустно сжиматься. Тогда, после поминок, мы с мамой взяли с собой несколько его картин на память о нём, остальные составили в углу, заперли дом, и на несколько лет попрощались с этим местом. Признаться, я даже забыла о том, что через полгода я, по настоянию мамы, вступила в права наследства на эту недвижимость, не представляющую собой никакой коммерческой ценности. Однако, в сложившихся обстоятельствах, я благодарила судьбу за то, что этот дом был в моей собственности, благодаря чему я нашла себе надёжное место, в котором теперь смогла укрыться. Ещё два месяца назад у меня была совершенно обычная, ничем не примечательная жизнь, и я даже не имела ни малейшего понятия о том, что в скором времени мне придётся податься в бега. Я жила в родном городе вместе со своей мамой, и работала гримёром на местном телевидении. К тому моменту мой отчим уже был выдворен из маминой жизни, как отработанный материал, не оправдавший её ожиданий. К тому же он начал заглядываться на молоденьких, видимо, бес в ребре давал о себе знать, а моя мама женщина очень решительная, поэтому их прощание не заняло много времени. Расставшись с отчимом, мама целиком сосредоточилась на моём воспитании, мечтая вырастить из меня всесторонне развитую личность. К семнадцати годам я неплохо рисовала, видимо, сказались папины гены, но мою маму это, похоже, только пугало, поэтому по окончании школы она отправила меня учиться в университет, на филологический факультет, хотя особой тяги к этой области знаний я в себе не ощущала. Зато тяга к художественному искусству помогла мне стать неплохим гримёром, наскоро закончив случайно подвернувшиеся курсы. Короче, генетику обмануть не удалось.
Должна сказать честно, что природа наделила меня яркой и необычной внешностью. Вообще-то для меня она была вполне себе обыкновенной, поскольку за минувшие двадцать семь лет жизни я успела к ней привыкнуть, видя каждый день себя в зеркале. Но для окружающих неожиданное сочетание тёмных от природы волос со светлой кожей и яркими голубыми глазами казалось очень привлекательным, о чём мне сообщали неоднократно, начиная с детского возраста.
– Боже мой, какая хорошенькая девочка, – часто слышала я в свой адрес, когда ещё могла ходить куда-либо только в сопровождении мамы.
Кстати, такая особенность внешности тоже досталась мне от моего отца, если судить по редким сохранившимся фотографиям. Короче говоря, к комплиментам я была весьма привычная. Мало того, у меня выработался к ним иммунитет, который очень пригодился мне, когда я стала уже взрослой девушкой и слышала их постоянно от парней,