Пусть люди вымрут. Роман Владимирович Никитин
демонов недалеко. Поэтому легионеры буквально проломились через порядки туземцев и исчезли в темноте. Ценою жизни одиннадцати человек. Такие дела.
Полностью остатки отряда собрались через час. Последними в здание прошмыгнул Гастарка, тащивший на себе сильно раненого стрелка – копье туземца пробило ключицу и вылезло над лопаткой. По совершеннейшему счастью ни одна из близлежащих артерий не была задета, но легионер вообще не мог двигаться. Собственно, сам Флавий тоже не был уверен, что может ходить на своих двоих, а задерживаться в городе на день было безрассудством. Теперь-то войска ангола наверняка устроят грандиозную облаву.
− У нас два тяжелораненых, включая тебя, и шесть относительно здоровых, − подвел итог вылазке Кельвин, заканчивая перевязку Флавия. − Тебя и Бъерндалена нужно срочно в лагерь. Это четыре носильщика. Гастарка пойдет чуть раньше и разведает путь отступления. Я буду прикрывать тыл.
Флавий кивнул, но все же позволил себе расхрабриться:
− Та я и шам могу, только бы опилачьща на кохо-нипуть…
− Брось, − оборвал Кельвин. − С разорванным бедром я тебя пешком не пущу. Ты просто не видел своей раны. Срамная артерия чуть ли не в воздухе висит. Еще полпальца выше – и истек бы кровью.
− Тепе фитнее, − попытался отшутиться Флавий. − Не путем мефкать. Галл мошет нафять бешпокоищя.
На том и порешили. Гастарка, прихрамывая (тоже получил копьем в ногу), ушел в авангард, легионеры устроили еще одну небольшую вылазку и вернулись с несколькими кусками ткани и четырьмя длинными шестами. В них Флавий узнал древки туземных копий. Сочувствовать их бывшим владельцам не хотелось.
Через полчаса после Гастарки выдвинулась и основная группа. «Передвижной госпиталь», как невесело назвал ее центурион. Флавий только поморщился – нога болела все сильнее, а дышать уже с час как приходилось сквозь слезы. Одна радость, возвращалась нормальная речь – язык отошел от издевательства, можно почти не шепелявить.
Глава 8. Великолепие во тьме
− Что такое?
− Да что там, раздери тебя кабан?
Минутная пауза, потом носилки достаточно грубо опустили на землю.
− Командир, тут у нас… праматерь богородица… в общем… Эй, а ну поднесли сюда командира!
На Флавия незаметно накатил тяжелый, с мутными сновидениями сон, и теперь римлянин суетливо моргал, пытаясь понять с чего вдруг суета. Носилки снова подняли. Несколько футов неровных шагов, и ложе Флавия снова опустили на землю. Второй раненый со своих носилок осоловело вытаращился куда-то в сторону леса. Флавий проследил взглядом и похолодел: на толстую ветвь дерева, словно перерубленную гигантским дровосеком, была насажена голова Гастарки. Остальное тело валяется у корней – в нескольких местах рассеченное, с наполовину вывалившимся внутренностями. Над останками легионера уже вовсю трудились местные насекомые, стремясь побыстрее отложить яйца в еще теплую плоть.
Флавий