Бес Сознания. Дмитрий Ра
я из корнеплодов, – Еще немного и у меня на бороде проявится седина. Это треклятое место пожирает нашу жизнь!
– Ну, не надо уж… – ответил ему кудрявый человек с крючковатым носом. Его широкие плечи облегали кожаные наплечники с железной шиповкой.
«Похоже, что даже на стальную одежку ему денег не хватило», – оценил я мимолетным взглядом наемника.
– Это всего лишь два дня по нашим меркам. Ты этого даже не заметишь, – ответил ему человек, изо всех сил стараясь скрыть незримую дрожь в коленях.
«Вообще-то три», – ухмыльнулся я про себя образованности наемника.
Осилив, наконец-то, грозного врага в виде пятна от грибной похлебки и, потеряв всякий интерес к компании за соседним столом, я неспешно удалился в подсобку таверны. Скрип двери привлек внимания Борака – трактирщика. Он повернул свою лысую голову в мою сторону и многозначительно спросил:
– Хеллор, я не имею ничего против… Но, может быть, ты все-таки спрячешь их? – кивнул в сторону моих ушей хозяин таверны. За его старым и морщинистым лицом чувствовалась искренняя озабоченность моим видом. А ведь не скажешь, что ему не более тридцати зим от роду. Слишком долго он проработал в этом месте…
– Борак, мы проходили это уже много раз. Твоя таверна находится в лесу пояса полувремени, а еще в сотне лиг отсюда Ашомвел. Почему я должен скрывать свое происхождение? Притом, ты, скорее всего, понимаешь, что я делаю это намеренно, – вздохнул я. От мысли, что Борака снова приходится ставить на место, мне становилось не по себе, – Тебе платят не за рассуждения о высших материях. Ты всего лишь хозяин трактира. Не забывай этого, пожалуйста.
С невозмутимым видом я кинул холщовую тряпку на стол и спешно удалился наверх, в комнату для чернорабочих трактира. Позади я услышал чертыханье Борака. И, судя по всему, он сплюнул на пол кухни своей же таверны, – Чертов альв…– прошипел он мне напоследок в спину.
«Ну, вообще-то – полуальв», – подумал я и ухмыльнулся, радуясь своему обостренному слуху.
Борак работает здесь уже почти пять лет. День его жизни в этой таверне длится всего лишь четыре часа, поэтому за пять лет службы Академии он постарел на тридцать лет. Его срок подходит к концу.
Половицы были прогнившие и отдавали запахом плесени. Лишь врожденная предрасположенность позволяла ступать по этой поверхности совершенно бесшумно. Скрип двери на чердак таверны, где последние полгода я провожу свое свободное время, прервал мои мысли. С ходу бухнувшись на тюфяк, набитый застарелой соломой, я почти сразу же уснул. Мгновенно засыпать в грязи, слякоти, холоде или палящей жаре: где брезгуют спать даже дворовые собаки – это то, чему я научился много лет назад.
Спал я равно пятьдесят девять минут, третий и последний раз за эти сутки. Биологические часы, которые я настраивал в себе долгое время, работали безупречно. Когда-то мне, как и большинству разумных существ в Айвале, для нормальной работы организма нужно было как минимум шесть часов сна подряд. Но я переборол этот недостаток. Ведь Время – ценнейший ресурс в нашем мире.
При должном старании, подобные учения в Академии давались мне легко и в жизни пригождались повсеместно. Неофитов никто не заставлял им следовать: не обязательно было учиться, работать и развиваться. Ты волен годами лежать на кровати, пожёвывая гномский табак и почитывая человеческие книги для развлечений. Чревоугодие, лень, похоть – запретов нет. Пока для неофита не наступит день расплаты. И расплата эта была чрезвычайно высока…
Я одним движением встал и накинул на себя черную замасленную накидку. На выходе из чердака схватил метлу и спустился в главный зал пустой таверны, где меня встретили тусклый полумрак и затхлый запах перегара. Похоже, что гном со своей компанией покинули заведение не так давно. Этого я и ждал.
Как и полагалось трактирщику, Борак стоял у своей стойки и протирал полусгнившие деревянные чарки тряпкой, которой только что мыл столы. Одарив меня раздражительным взглядом, он стал натирать свой стакан еще усерднее.
Погода в это время года на распутье был пасмурной, но теплой. Стрекот насекомых и журчание ручья у подножья таверны доносились до моего острого слуха. С чувством начала нового дня, я приступил к своим ежедневным обязанностям. Сначала подмел весь главный зал и очередной раз протер всё со столов с мыслями о том, что больше размазал о них застаревшую грязь. Жирную крысу в углу, которую я давно прозвал Огрызком из-за оторванного уха, я прогнал метлой. Денег на яд от грызунов, что можно было приобрести у изредка проходящих караванов, трактирщик жалел.
– Еда! – из кухни вышла пышная кухарка Шеня и, брякнув тарелкой, положила ее на стол передо мной, – Пока гостей нет – ешь тут, я тоже сейчас подойду, только замочу кастрюлю.
Отложив метлу в сторону, я с безразличным лицом сел за стол. На тарелке лежал чёрствый вчерашний хлеб; сыр, покрытый белым налетом; жидкая похлебка без мяса и стакан парного козьего молока. «Бывало и лучше», – подумал я и откусил кусок сыра с немного гнилостным запахом. Год назад я мог позволить себе яства из перепелиных язычков и полувековые вина Владены.
– Ну что, Хеллор?