Идиот. Часть 1. Владимир Александрович Елин

      Широкий нос, лицо скуласто,

      Чело высокое в купце.

      В улыбке наглая гримаса,

      С мертвецкой бледностью в лице.

      Он был тепло одет, в тулупе,

      А потому в ночи не мёрз.

      Его сосед продрог до жути,

      В плаще из драпа, столько вёрст.

      Сосед в плаще был тоже молод,

      Лет двадцать шесть в сейчас.

      Он белокур, и тощ, как в голод,

      С бородкой востренькою враз.

      Его глаза большие, голубые,

      Во взгляде тяжесть, боль, тоска.

      Черты лица тонки, красивые,

      Болезнью тронуты слегка.

      Лишь узелок в руках со скарбом,

      То достояние его.

      А на ногах башмаки в штиблетах,

      Всё не по-русски у него.

      С бородкой – был озябший сильно,

      До посинения в лице.

      Сосед в тулупе вдруг ехидно:

      – Не зябко ли в том пальтеце?!

      Сосед ответил: – Очень зябко,

      Хоть нынче оттепель зимой!

      Не ожидал, что здесь несладко.

      Из-за границы. В дом родной!

      На этом фоне завязался

      Меж ними праздный разговор.

      А белокурый не сдавался,

      На все вопросы отвечал в упор:

      – Четыре года не бывал в России,

      Лечил в Швейцарии болезнь.

      И судороги от нервов уморили,

      Не вылечился, надобно учесть.

      Черноволосый: – Деньги печку,

      А мы им верим, как же так?!

      В их диалог чиновник подключился,

      Одетый дурно, красноносый, не дурак:

      – То истинная правда! Он воскликнул.

      Да-с, только силы переводим в прах!

      Но пациент швейцарский заступился —

      Его два года ихний врач лечил за так!

      Белокурый молвил: – Господин Павлищев,

      Который деньги на лечение давал,

      Представился пред Господом! Я ж нищий.

      Но родственникам это написал.

      В итоге выяснилось – белокурый,

      Стремился в Петербург де наобум.

      Нет денег, негде жить, ну и натура,

      Возможно, так и вёл его Фатум?!

      Тут красноносый уколол обидно:

      – Всё достояние ваше в том мешке?!

      Какой вы родственник, по вам же видно,

      Хотя Епанчина добра к подобным, налегке.

      Всезнайка красноносый был навязчив,

      О родственниках знал, как о себе.

      Где, кто служил, на ком зело женился,

      Про их достаток, что в какой избе!

      Да, в обществе встречаются всезнайки,

      Обременённые пытливостью ума.

      Но знания их, как домохозяйки:

      Кто, с кем, зачем, возможное куда.

      Черноволосый в это время заскучал,

      Смотря в окно рассредоточив взгляд.

      Зевал он, с нетерпением ожидал,

      Когда же поезд прибудет на вокзал!

      – Позвольте-с, с кем имею честь?!

      Воскликнул красноносый господин.

      – Князь Мышкин, Лев Николаевич,

      С готовностью ответил гражданин…

      – Князь Мышкин?! Ох, не знаю-с,

      Что даже не слыхал про вас.

      Воскликнул борзо красный нос,

      Сим сделав грубый реверанс.

      – Ещё бы! Вмиг ответил князь.

      Единственный, возможно, я.

      С Епанчиной быть может связь,

      По родословной у меня!?

      Черноволосый вдруг спросил:

      – Наукам обучались вы?!

      Больного разве кто б учил?!

      – Я не обученный, увы.

      – Рогожиных знаете?! Сказал он.

      – В России я не знаю никого.

      – Так вы наверное Рогожин?!

      – Парфён Рогожин, что с того.

      – Парфён, Рогожин, славно как!

      Чиновник красноносый восклицал.

      – Отец большой оставил капитал,

      За два миньона, жалко дух отдал?!

      Рогожин: – Ты откуда знаешь, тоже,

      То сколько денег батенька скопил?!

      В Перми я, во горячке чуть не помер,

      О