Мурашки-мормышки. IrishT
е время.
– Наверное, мы не так долго пробыли вместе, чтобы привязаться. И чтобы скучать.
– А может и дольше…
– А может и этого времени достаточно, чтобы помнить.
1
Мы стояли на вокзале перед экспрессом, который меня увезет в аэропорт. Мне было страшно уезжать. Что ждет меня в далеком Барнауле? Что ждет дальше в горах? И что я оставляю здесь? После всего, что он мне наговорил, мне страшно.
Дернуть плечиком и уйти. Оставить всё как есть и уехать. Решай сам.
– Будешь скучать?
– Наверное…
– Пока! – и убегаю к выходу на поезд.
Давно я не уезжала налегке. Со мной были лишь небольшая дорожная сумка, взятая у подруги, и полупустой рюкзак с книжкой и документами. Я зашла в огромное расстраиваемое последние годы здание «Домодедово». С этим аэропортом связаны самые теплые воспоминания холодных зим, когда мы в компании фанатично преданных снежным горам людей, обвешанные чехлами и кофрами со сноубордическим или горнолыжным снаряжением, шли на свой рейс.
Мой рейс задерживался, и я с важным видом разгуливала по зданию аэропорта, пытаясь представить другой город, так далеко расположенный от нас. В голове рисовались картины гор, походных песен, костров, романтики. Мне необходимо ехать туда. Узнать и понять, почему уже несколько лет я так беспокойна, лишь думаю об Алтае.
Столица провожала меня зачинающимся летом, несмотря на почти полтора месяца его календарного, по-прежнему было прохладно и дождливо. Москвичам досталось пол дня жары, пришедшей по счастью на воскресение, и люди очень любили рассказывать друг другу как они провели эти полдня до внезапно обрушившейся бури с резким похолоданием. В вечер моего отлета солнце вдруг напомнило о себе, воздух мгновенно стал душным и липким.
С раскрытой книжкой я сидела в зале ожидания, но не прочитала ни строчки, мне было интересно наблюдать за другими пассажирами. Выискивать глазами разные судьбы, пытаться понять и предугадать, кто тот или иной человек, и зачем он здесь, куда летит, и какова его жизнь.
Конечно, по моему мнению, все, летящие со мной пассажиры, непременно должны были лететь в Барнаул исключительно в поход. Объявили посадку на наш рейс. Я внимательно следила за очередью, дождалась, когда все прошли, и только тогда не спешно поднялась с кресла.
Вход в самолет происходил через рукав. Меня встретили улыбающиеся стюардессы, указали, моё место. Самолет, ил-86, был наполнен на треть. Рядом со мной сидела девушка, героиня фильма «Вечная история страсти». Её место у иллюминатора, мое рядом, а возле нас со стюардессой разговаривал странный мужчина, он присел к нам третьим и сказал:
– Я тут временно с вами посижу. Ну… вы ж слышали мою проблему?
Мы пожали плечами, и тут его позвала стюардесса:
– Вон на том ряду есть свободное место у окна.
Он ушел, а мы с соседкой переглянулись и рассмеялись.
В половину двенадцатого ночи самолет взлетел. Моя соседка уютно куталась в плед, периодически бросая какие-то фразы о том, что лететь слишком долго, о том, что она три недели не была в Барнауле. Её присутствующий во всем образе красный цвет меня восхищал. Аккуратненький красный чемоданчик, красная заколка, красная косметика, и даже плед ей достался бардового цвета.
В салоне был приглушен свет, в первый час полета нас быстро напоили и накормили. Спим… Я пожалела, что не успела взять плед, начала замерзать, а, когда обратилась к стюардессе, она ответила, что пледы закончились. От холода меня пробивал кашель. Ещё московский кашель, одолевающий уже пару недель.
В связи со сборами в Барнаул, и вообще бурной в последнее время жизнью, у меня практически не было времени осмыслить то, что происходит вокруг меня. Я находилась в вечном движении и постоянно куда-то спешила. Однажды он все-таки вырвал меня из этой суеты, усадил напротив, и начал говорить. Все решительные моменты своей жизни он обсуждал со мной исключительно в нетрезвом состоянии. И меня это жутко злило. С утра я пыталась понять, что было накануне? Игра слов или больная правда? А он сам делал вид, что ничего не было, и мне уже казалось, все, что я услышала – мне приснилось.
Но отношения наши действительно сломались. Что-то произошло, и мне бы задуматься и разобраться что, да только я поглощена своей жизнью, мне некогда. У меня ролики. Соревнования, марафоны, города. У него кто-то появился, он мне все вывалил, когда успел застать меня в минуты дождливой погоды дома. Я выслушала, и уехала в Минск на марафон. Вернувшись, мне опять некогда было осмыслить и поговорить, мне уже пора в Барнаул.
Из-за перевода времени приземлялись мы утром следующего дня. Было забавно провалиться в сон на полчаса в кромешной тьме, а открыть глаза при розовом свете восхода. Из иллюминатора я наблюдала извилистую реку. Обь, поняла я. На рассветном солнце её крутые берега отливали ярким оранжевым цветом. Я разволновалась, лишь подумала о предстоящей красоте пейзажей. Прожив всю свою жизнь на равнине, меня восхищает любой рельеф.
На