Добро пожаловать в Абрау!. Евгений Владимирович Башкарев
на улице.
Сегодня Эва заварила чашку крепкого напитка и заметила, что газет на стенде нет. Кто-то их либо спрятал, либо не получал, либо случилось еще что-то, чего она понять не могла. Кроме того, в столовой она столкнулась с омерзительной личностью по имени Горбунов Вячеслав, кому не симпатизировала с их самой первой встречи в две тысячи двенадцатом году. Тогда Вячеслав пришел на завод в должности технолога, хотя на первый взгляд больше походил на копальщика могил. Его старые ворсистые брюки всегда были грязными на коленках, обе руки покрывал то ли грибок, то ли лишай (Эва не знала, что это, но не сомневалась, что медкомиссию он честно не прошел), волосы стояли колтунами. Но больше всего Кордову умиляла улыбка, воспламеняющаяся каждый раз при ее появлении. У нее складывалось впечатление, что она Вячеславу нравилась. Конечно, ей было приятно нравиться мужчинам… но не таким, как Горбунов. Слишком неопрятной казался его внешний вид, и от одного взгляда на его желтые зубы, у нее сводило живот.
Сегодня Вячеслав пришел в столовую со своей кружкой. Он ее никогда не мыл, и на белых фарфоровых гранях рдели грязные кофейные потеки. Сначала Эва удивлялась, как ему удается держать пол-литровую кружку с обломанной ручкой двумя пальцами. Чуть позже она решила, что кружка просто прилипает к ним, благодаря тщательному «уходу».
«Как хорошо, что ты не оставляешь ее в общем шкафу, а уносишь с собой в раздевалку, – чуть не сорвалось с ее губ. – Иначе у нас бы давно завелись тараканы».
– Здравствуй, Эва! – пропел Вячеслав. Его голос был громким, как бубен, и выводил из оцепенения даже сильно захмелевших. – Хотел спросить у тебя совета. Как думаешь, если я буду оставлять свою кружку в общем шкафу, ее никто не возьмет?
У Кордовы подогнулись колени.
– Я не хочу, чтобы из нее кто-то пил, кроме меня, – объяснил Горбунов.
– Не знаю, что и сказать, – она глянула на размазанные потеки. Часть из них уже стерлась, другая часть покрылась отпечатками пальцев Вячеслава. Эва знала, что кружка липнет, как застывшее масло, и ее передергивало при каждой мысли, что Горбунов своими липкими пальцами берется за общий кофейник, пользуется общей ложкой для сахара, а теперь решил оставлять кружку в общем шкафу. – Я думаю, что это плохая идея.
– Поэтому я всегда клал кружку в свой ящик, – открыл секрет Вячеслав. – Непонятно, что здесь делают рабочие дневной смены. Может они вообще пьют из нее кофе, а потом…
– Да, – Эва кивнула. – Так и есть.
– Серьезно?
– Да. Я уже несколько раз замечала, что моя кружка сдвинута.
– Стоит не в том положении, в каком ты ее оставляла? – переспросил Вячеслав.
– Ага. Каждый день так. Я думаю, кто-то пользуется ей.
– Как ты это терпишь?
– Я просто… мою ее перед тем, как взять. И все.
– Молодец, Эва! – он одобрительно кивнул и прижал к себе кружку.
Возникла неловкая пауза, в ходе которой Кордове стало не по себе. Она взяла свой кофе, помахала Вячеславу ручкой и удалилась. Спускаясь по лестнице в погреба, Эва