Шифры. Василий Митрохин
и и перестрелки, а провонявший табачным дымом кабинет и бумаги, бумаги, бумаги… Допросы и объяснения, протоколы и акты… Бумаги. Их настолько много, что не успеете вы стать следователем, как вас завалит бумагами. Их будет море. А может и больше. Вы пробовали подсчитать капли дождя, падающего
Подшивать дела – тот еще мартышкин труд. Особенно утром, когда хочется не работать, а обнять подушку и поспать пару часиков. Говорят, врачи пишут, как курица лапой. Видели бы те, кто так говорит, свои каракули! Порой без лучшего дешифровщика всех времен и народов – пол-литра водки – и не разобрать, что именно хочет мне рассказать в своем объяснении очередной свидетель. И это я еще про собственные записи допросов молчу. Там вообще кромешный ужас. Клянусь, если меня когда-нибудь попрут из полиции, то я подамся в лингвисты, или кто там еще занимается расшифровкой древних письмен… Я же любого профессора в этой области за пояс заткну!
Но это все лирика. Сотрясать воздух я, старший лейтенант полиции Паша Томин, могу долго и нудно. Пока начальство не услышит. И не загрузит работой еще больше, чтобы неповадно было. А мне это не нужно. И так три дела на мне незакрытых висит…
Тем более, что те каракули, которыми я пишу допросы, а свидетели и прочие – свои объяснения, никогда не сравняться с некоторыми заявлениями наших добросовестных граждан. Мне их Андрей Хватов показывал, начальник участковых уполномоченных нашего отдела. Он некоторые специально копирует и показывает по отделам. Просто так, посмеяться чтобы. Конечно, там не в почерках заявителей дело, а в самой сути заявлений, но все же…
Сами посудите. Где-то алкаши гражданину Ситову спать всю ночь не дают, песни горланят. Поверх этого заявления резолюция Хватова: “Кто бы мне дал…”, ведь Ситов у алкашей этих первейший запевала, да к тому же его сосед. Или гражданка Попова просит бросить в темницы белокаменные своего супруга, козла рогатого. Я тогда это заявление дважды перечитал, не поверил своим глазам, но прямо вот так и было написано, клянусь, высокопарным слогом дама изъясняется, ни хухры-мухры. Дальше хуже – потерялась беременная кошка у гражданки Вершиной, не хочет старушка, чтоб ее родименькая кисуля рожала в тишине и покое где-нибудь в подвале…
Интересная жизнь у нашего населения… А благодаря им и у нас, полицейских, работа и жизнь становится нескучной. И это я всего три таких заявления, из коллекции Хватова вспомнил. Можете себе представить, какие там еще бывают? Я – не могу, хоть убейте.
Вот так вот. Вся работа любого полицейского строится на бумагах. Но не об этом речь. Хотя и об этом, конечно.
Сегодня утром я пришел в отдел немного пораньше. Обычно я прихожу к восьми. И даже тогда с трудом сдерживаю зевоту. А сегодня я пришел в семь. И был не в меру бодреньким. Причина тому была одна – скоро конец месяца, пора подшивать дела. Иначе меня канцелярия съест. По крайней мере, Лена Петровна мне это пообещала. Поэтому я не внял голосу разума, что уговаривал меня полежать под одеялом еще чуть-чуть и пришел на работу.
Разбирая завалы из бумаг и подшивая нужные в дело, я наткнулся на довольно странную записку.
Просидев с ней несколько минут и отчаявшись прочитать, что в ней написано, я отправился к дежурному. Мне хотелось узнать, вдруг он озаботился запомнить, кто мне принес эту тарабарщину. При чем тут он? Ну а вдруг. Шансы с самого начала были равны нулю, но все же попытаться стоило…
Чем-то меня зацепила эта бумажка, другой бы выкинул её в мусорное ведро и забыл, а я… Может, со скуки херней маялся, а может, тупо сбрендил на этой работе. Это совсем просто, вы не думайте.
– Толя! – позвал я дежурного, подходя к окошку дежурной части.
– Чего тебе, Томин? – с недовольным видом уставился на меня Толик. Конечно, я же отвлекал его от архиважного для любого полицейского дела – сна. Вид он имел помятый, как и остатки бутерброда, что налипли на его щеке.
– Слушай, не знаешь, откуда вот это? – сунул я в окошко бумажку с абракадаброй.
– Тебе что, делать нечего? – не удостоив листка даже взгляда, спросил Толик. – Мне-то откуда знать, твои же бумаги… Хотя, постой, – произнес он, когда я разочарованно вздохнул. – Дай взгляну.
– Конечно, – с радостной улыбкой кивнул я и передал листок Толику.
Секунду он мрачно смотрел на него, а потом спросил:
– Это ты так подшутить над мной решил, Томин? Что это за херня?
– Да это я тебя хотел спросить! Кто это принес?
– Слушай, Томин, иди ты к черту. Иди, ищи дураков в другом месте… Задолбали уже Шиповалова шуточки…
– Эх, Толя, я к тебе, как человеку, а ты, – махнул я рукой, отобрал у него листок и пошел обратно в свой кабинет. Но на полдороге до меня дошел смысл его последней фразы и я развернулся и спросил:
– А с чего ты взял, что это Шиповалов?
– Потому что, – усмехнулся Толик. В этот момент на его столе зазвонил телефон, но Толику хватило только бросить на него укоризненный взгляд, как тот замолчал. – Он такое любит…
– Фигня какая-то, – разочарованно протянул я и махнув рукой, побрел к своему кабинету. Шиповалова я мог найти