Санара. Вероника Мелан
голком. Мика на нем улыбалась – открыто, весело, как умеют улыбаться либо дети, либо те, кто не познал в жизни горя. Тогда она не успела его познать, ей было шестнадцать. За ее спиной стена старого амбара; Аиду помнилось, как горько и терпко пахла под солнцем растущая позади полынь. До боли яркое лето, жаркое, густое на события, как и все те, когда он был молод. А еще горяч темпераментом и непробиваемо эгоистичен…
Двадцать лет прошло. Двадцать.
Не верилось.
Цвет старой фотографии делал глаза Мики примитивно карими, но на деле они были шоколадными. Удивительными. Очень редко, когда Санара разворачивал шоколад, он сравнивал оттенок плитки с ее глазами и всегда мысленно качал головой – нет, у нее были насыщеннее. Чище, гораздо глубже.
Карточка потрескалась, поблекла от времени. Скоро, если продолжать держать ее каждый вечер, рассыплется от прикосновений. В ламинат бы, вот только даже пластик – как очередная стена, а стен между ними хватало. Стена прошедших пары десятков лет, стена ее смерти.
И мозг молчал. Не выдавал, сколько Аид ни силился себя превозмочь, формулы Моста Времени, ведущего в тот далекий жаркий полдень. Ни всполоха, ни искры, ни даже первого завихрения, а ведь он строил этих самых Мостов по десять, иногда двадцать штук в день. Почему не с ней? Бессильно нахлынул и сдал назад, как прибой, гнев.
Наверное, Микаэла прокляла его умирая. Сперва отказала ему, изнывающему от первой любви, во взаимности, после и вовсе отвернулась. Он не убил ее, нет. Но тогда, будучи восемнадцатилетним, умеющим делить жизнь лишь на белое и черное и едва открыв в себе дар Судьи, он более всего на свете возжелал ее мучений.
И они все для нее сбылись.
Ей не было и семнадцати, когда Мика замотала себе руки и ноги веревкой и свалилась в вечернее озеро с причала. Это был суицид по его вине и, значит, убийство – событие, которое он давным-давно пообещал себе исправить.
Ум молчал. Формула Моста Времени немо глядела на Верховного Судью из глубины, как незажженный фитиль пушки.
Фото пришлось бережно вернуть на место. Когда-нибудь он обязательно все исправит.
Но, увы, не сегодня.
Жить в замке уже не первую сотню лет обязывали всех Судей, но Аид так и не привык ни к высоким гулким коридорам, ни к гуляющему под потолком эху, ни к многочисленным, живущим собственной жизнью, звукам. Все не мог решить, принять сей факт или навести свои порядки? Может, потребовать себе «нормальное» отдельное жилье, напоминающее тот дом, в котором он жил на Уровнях? Со стульями на кухне, с прямоугольными окнами (а не с этими гротескными, похожими на церковные витражи), с вытяжкой над электрической плитой. Здесь ему готовили повара – вниз, на кухню, он спускался за последние пять лет всего раз или два. Обедал за длинным столом под канделябрами редко, слуг вообще сравнивал с призраками, по крайней мере, никто из тех, кто убирал пыль или мыл полы, ему на глаза не попадался. Год назад он не вытерпел, поставил в «тронном» зале перед камином мягкие удобные кресла, заменил стол и приказал оборудовать на современный лад спальню. До сих пор испытывал наслаждение от соприкосновения с хромированными кранами новой ванной комнаты и когда бросал взгляд на широкое зеркало и сверкающий кафель. Конечно, «этаж посетителей» трогать не разрешалось – Правящая Триала считала, что замок Судьи внешним видом и внутренним убранством должен навевать страх, а какой страх возникнет от созерцания современных интерьеров? Хорошо, что посетителей мало, что они редки, и что ему самому не часто приходилось спускаться в мрачный «домашний» зал Суда, благо под него давно выделили отдельное помещение в центре Софоса.
«Спать здесь или вернуться на Уровни?»
Он как раз пытался решить эту дилемму, стоя в коридоре у широкой лестницы, когда вдруг тихим писком прямо в ухо поступил прямой сигнал от Дрейка Дамиен-Ферно.
Мир Уровней. Нордейл.
– Что-то срочное?
Глупый вопрос. Но иногда беседа велась глупыми вопросами, суть не менялась. Старинные часы в углу тихо и услужливо пробили час; если бы не лунный свет, очертания предметов слились бы с чернотой, однако присутствующих это не смущало, оба прекрасно видели в темноте.
– Сам как думаешь? Стал бы я звать тебя во втором часу ночи… сюда?
Дрейк иногда напоминал Санаре Элементала с родной планеты – инородного «чужого» со сверхспособностями и крайне запутанной логикой. Однако в отличие от Элементалов, Начальник изъяснялся на человеческом языке, и это облегчало общение.
А насчет «сюда»… Действительно, Аид до этого момента ни разу не находился в жилище Творца Уровней. В Реакторе – многократно. В личном пространстве? Никогда.
Наверху ощущалось присутствие спящей женщины – мирной и расслабленной, тщательно оберегаемой тем, кто сейчас сидел напротив. У подлокотника кресла стакан со слабым алкоголем и льдом – Дрейк после работы не пытался напиться, скорее, о чем-то думал, расслаблялся. И в процессе «расслабления», намеренно или же случайно, нащупал тревожный факт, иначе глухой ночью в чужой гостиной не сидел бы гость.
– Ты