Рабы Парижа. Эмиль Габорио
решиться. Он даже готов был пережить позор и понести заслуженное наказание, наброситься на этого подлеца Маскаро и заставить его раскаяться в том, что он к нему пришел. Но эта решимость графа продолжалась недолго. Он начал постепенно склоняться к благоразумию, к необходимости щадить других, замешанных в его судьбе лиц. Наконец, поборов злость, какой он еще ни разу в жизни не испытывал, он быстрыми шагами приблизился к Маскаро и, нисколько не скрывая презрительного отношения к нему, произнес:
– Довольно, окончим это! Больше я с вами не хочу говорить. Скажите, за сколько вы продаете ваши документы?
Маскаро скорчил обиженную гримасу честного человека.
– Ваша светлость предполагает во мне только бесчестные намерения, – начал было он.
Но граф прервал его, нетерпеливо пожав плечами:
– Прошу вас – назначьте сумму, какая вам нужна за это дело, – продолжал он, не меняя тона.
Впервые Маскаро несколько затруднялся ответить немедленно.
– Деньгами не возьмут ничего! – произнес он наконец после некоторого раздумья.
– Не возьмут деньгами?! – повторил граф, глубоко удивленный. – Но чего же большего они могут от меня требовать?
– О, от вас требуют вещи ничтожной, ничтожной для вас, однако весьма важной для тех, кто меня прислал: мне поручено сообщить вам, что вы можете спать спокойно и быть уверенным, что ваше дело с Монлуи навеки кануло в Лету, если только вы согласитесь отказать барону Брюле-Фаверлею в руке вашей дочери. Тогда вырванные листы тетради Кленшана будут вам представлены в день брака мадемуазель Сабины со всяким другим претендентом на ее руку, которого вам угодно будет для нее избрать.
Это оригинальное требование было до того неожиданным для графа, что он в первую минуту даже не нашелся, что на него ответить.
– Черт возьми, что это за безумие? – проворчал он. – Уж не насмешка ли это?
– Нисколько, ваше сиятельство, я говорю совершенно серьезно.
Неожиданно графа как бы осенила некая мысль свыше, от которой он даже вздрогнул.
– Возможно, вы уже имеете и даже осмелитесь предложить мне кого-нибудь в зятья?
Ловкий комиссионер отступил при этом вопросе на несколько шагов.
– Помилуйте, граф, я достаточно опытен, чтобы понимать: ничто не заставит вас вверить судьбу вашей дочери в руки вашего покорнейшего слуги.
– Естественно!
– Дело в том, что вы слишком плохо думаете о моих клиентах. Действительно, они вам угрожают. Но их целью было сделать вред не вам, а барону Брюле-Фаверлею! Они его ненавидят и поклялись не допустить его брака на той невесте, у которой окажется около миллиона приданого…
Граф был настолько удивлен, что, оставив всякую осторожность, совершенно изменил тон своего разговора с Маскаро и начал рассеянно отвечать ему, предавшись собственным размышлениям.
– Но ведь барону Брюлю я уже дал слово, – заметил он.
– Ну, можно найти какой-нибудь мелкий предлог…
– Да, но графиня Мюсидан