Стихи. Юлия Петровна Долженко

      Я помню: ночь, шагаем мы по шпалам,

      Пустой, как будто вымерший вокзал.

      Я до платформы не дошла – упала,

      И ты меня, несчастную, поднял.

      Воды! Воды! И шпалы закачались,

      До неба поднялись. Хотите – лезьте,

      Часы на башне здания смеялись,

      Подмигивали цифры два и десять.

      – Я не дойду! – Но здесь сидеть опасно!

      – Я не дойду! – А я доволоку!

      Платформа почему-то стала красной,

      Мост, развалившись, дрыхнет на боку.

      Напрасно ты старался – я сердилась,

      Шепча: «Уйди», – усталыми губами.

      И вдруг луна упала… И разбилась…

      Осколки пролетели между нами.

      Ты помнишь нашу молодость, Юринский?

      В нелепых шутках было столько риска

      Друг-друга на карнизе целовали,

      На смерть с карниза этого плевали.

      Ну а сейчас? Недалеко до смерти,

      Уже не верим, что когда-то жили.

      В аду нас вечно будут жарить черти

      За всё, что так недолго мы любили.

      Вы думаете, что я бредить стала?

      Вы думаете, что я бредить стала?

      Нет, это было в Новороссе!

      «Приду я в два», – сказала Алла,

      Шесть,.. семь,.. восемь…

      Вы думаете, что я брежу снова?

      Нет, это было в Краснодаре.

      «Приду в четыре», – сказала Полякова,

      Восемь, девять… и так далее…

      Вы думаете, я с ума сошла?

      Это было прошлым летом:

      «Приду послезавтра», – сказал Николай.

      И вот до сих пор его нету.

      И глупую нежно мечту лелея,

      В душе с нерастраченным пылом (?),

      «Ну что же. Подожду», – Сказала судьбе я,

      Судьба про меня забыла.

      Не боги горшки обжигают, не боги.

      Прекрасные строятся где-то дороги.

      А я на расшатанном стуле сижу

      И эти дороги пером вывожу.

      Перо моё кальку без устали режет,

      Его вытираю всё реже и реже.

      Вода из-под крана холодная – пей,

      И пальцы, как десять огромных червей.

      Исчезну! Погибну! О, мама, прости!

      Нет, выстою! Выживу! Шесть без пяти!

      Я чёрной рукою в пространстве махаю,

      И тушь на чертёж, на чужой, проливаю.

      И стразу же на пол, (Чур! Чур! Наважденье!)

      Летят мои ручки, угольники, перья, —

      Я тихо рыдаю – душой, не глазами.

      Стекло на меня надвигается в раме.

      О, только б из рамы оно не упало!

      Уж шесть без минуты. Осталось так мало.

      К шкафу прислонилась – сопит он и злится

      И, чую, сейчас на куски разлетится.

      Свобода! Из шатких дверей вылетаю.

      Тоска, как снежинка, в руках моих тает.

      И в сквере, садясь на скамью ошарашенно,

      От счастья целую табличку «Окрашено».

      Пусть в глазах несётся скерцо,

      Свою душу подготовь:

      Существует чьё-то сердце —

      Спроектируй в нём любовь.

      Подведи лукаво бровь.

      Я глупости делаю время от времени,

      Я от природы тупица.

      И каждая