Откровение. Мария Маланова
не имеет значения, что я считаю, пусть не лезет, я не хочу это даже обсуждать с ней.
– Давайте на сегодня закончим. Вам нужно продолжать принимать те лекарства, что я прописал, через неделю посмотрим на изменения, на ваши ощущения.
– Доктор, но я не говорю, что не люблю ее.
– Я знаю, знаю, говорите себе и ей об этом как можно чаще, старайтесь не думать о негативе, старайтесь не пропускать через себя злость, не принимать ее. Мы с вами очень хорошо поработали, я вижу результат, совсем скоро будем проводить совместные сеансы с вами и вашей женой.
– Спасибо, доктор, спасибо.
Он встал с кресла и твердым, слегка неуклюжим шагом, направился в мою сторону, протягивая руку.
– Я знаю, что вы мне поможете, вы все наладите.
– Мы все наладим.
Я ответил взаимностью на такой искренний порыв, несколько минут рукопожатий, мы распрощались, и он покинул кабинет.
Минуты тишины после ухода пациентов, можно расслабиться и отдохнуть. К счастью, на сегодня он был последним, несколько звонков, разобрать бумаги и можно идти домой.
Я работаю в больнице уже более 10 лет, сразу после института мне предложили место клинического психолога. Первоначально планировал набраться опыта на этом месте, наработать практические навыки, и после заняться индивидуальными консультациями. Но мне здесь понравилось, я привык к больнице, к людям, к коллективу, к общей атмосфере.
Люблю свой кабинет, я тщательно подбирал каждую деталь интерьера. Кушетка рядом с окном для пациентов, многие любят разглядывать природу, рассказывая о себе. По центру располагается большой письменный стол из красного дерева, массивное кресло и комфортное сидение для пациентов с отгибающейся спинкой, покачивания в кресле успокаивают.
Как-то давно я приобрел картину на вещевом рынке, никогда не посещал раньше такие места, всегда было ощущение, что там распродают мебель из дома наркоманы. Она немного психоделическая, боялся, что кто-то из пациентов может испугаться таких нечетких контуров и образов. Цвета при этом яркие, взрывные, краска лежит, словно художник разбрызгивал ее на холст. За все время, что она весит в моем кабинете, не было ни единого случая, чтобы посетитель как-то агрессивно или негативно ее воспринял.
Я связался по телефону с одним из своих коллег, и попросил его зайти, когда тот освободится.
– Ты бы мог не торопиться, я лишь хотел посоветоваться с тобой на счет своего пациента.
– Ну что ты, отлынивать от работы под предлогом медицинского консилиума.
– Это не консилиум, мы с тобой здесь вдвоем будем, и ты мне гарантируешь, что я потом не услышу, проходя где-нибудь по коридору ни одной фразы из того, что тебе расскажу сейчас.
– Обещаю, разве когда-нибудь было такое? Я же хирург, я знаю, что такое врачебная тайна.
– Да, это как в тот раз, когда я рассказал тебе про больного с маниакальным расстройством, а ты его преследовал, шел за ним по улице.
– Я просто шел домой, при чем тут преследование.
– Ты стоял у его дома и смотрел в его окно. Это не смешно, человек на улицу после этого две недели не выходил.
– Ладно, ладно, этого больше не повторится, мне интересна человеческая природа. Ты мне этот случай седьмой год припоминаешь, дебильные шуточки у меня остались конечно, но ты же знаешь, что это было на эмоциях, от меня жена ушла, мне нужно было на ком-то сорваться.
– Я тебе припоминать об этом всю оставшуюся жизнь буду. В общем, не об этом речь. В чем суть, у меня новая пациентка, женщина, довольно милая, ей 32 года, была у меня в понедельник в первый раз на этой неделе. Она работает проституткой, зачем приходила на прием я так и не понял, она мне час рассказывала про свою работу, про секс с клиентами, что она чувствует при этом, как ей нравится и все в этом духе.
– Так, это очень интересно, хорошо и что дальше? Тебе понравилось?
– Да в том то и дело, что ничего. У меня час эрекция была, много раз ее останавливал, спрашивал, что ее беспокоит, в чем суть ее обращения ко мне, ничего, «сейчас, сейчас» и дальше в том же русле. Последние минут двадцать я прекратил попытки диалог хоть куда-то увести.
– И тебе за это платят деньги. Поверить не могу! Не ту я специальность выбрал.
– После ее рассказа мне пришлось минут пять не вставать, так и сидели, она в одну сторону взгляд, я в другую.
– И что ты думаешь на этот счет? Какое у нее заболевание?
– Нимфомания довольно редко мне встречалась в такой открытой форме, рано ей диагноз какой-то ставить. Я не заметил никаких внешних признаков расстройства, обычно это сопровождается чувством вины, низкой самооценкой. Но в диалоге я не услышал даже упадка моральных норм, за исключением описываемых сцен.
– Дружище, я конечно не силен в психологии, разве одно то, что она выбрала себе такую профессию, не говорит о низких моральных устоях?
– В том то и дело, помимо рассказа про свою работу, мне все же удалось задать несколько вопросов про ее быт.
– И