Рапсодия для двоих. Ирина Абеляр
радости пришли к ней сами по себе с уходом из семьи самого важного в её жизни человека. Розовые очки были безжалостно сняты с её курносого носика и больше никогда не вернулись на своё прежнее место.
Своего отчима (так теперь обиженная женщина заставляла девочек называть своего родного отца) она видела всё реже. Разлучница Танька отнимала у него почти всё свободное от работы время. Малолетняя Нюрка, росшая полной оторвой, после стремительного развода родителей была отправлена к родной отцовой сестре в Казань. Добрые родственники запугали красивую, развитую не по годам девочку до горьких, почти настоящих слёз страшными россказнями о зверствах татар с русскими девочками. До Нюркиных рыданий никому не было никакого дела. Все составные части некогда дружной семьи жили теперь, как Бог на душу положит. Никто особо не зацикливался на чужих переживаниях, несерьёзных и мелких по сравнению с собственной трагедией.
В чужеродной среде наивная Нюрка разом повзрослела. Потеряв всякий стыд и последние остатки не такой уж чистой совести, она вмиг превратилась в безбашенную пацанку. А спустя годы заброшенная в чужой город беспутная красавица Анна старательно стёрла в своём подъезде все гадкие надписи о легкомысленном прошлом Нюрки-давалки. Выйдя замуж за богатого братана из городской администрации, она первым делом сменила своё паспортное отчество, навсегда вычеркнув из своей биографии предателя отца. Сразу после удачного замужества высокомерная девица решила посетить свою родную семью. Анна Сергеевна (в девичестве – Ивановна) на всю жизнь запомнила, как в далёкие совковые времена татарские родственники попытались вернуть её в родовое гнездо. Но женские осколочки её семьи позорно отказались признавать кровные узы с распутной девкой.
Именно по этой, обидной до сих пор причине Анне Сергеевне мечталось пройти королевой по их замусоренному городишке, звонко цокая высокими каблуками новеньких французских сапожек, гордо подметая тротуар длинными полами дорогущей норковой шубки. Выброшенная из родной семьи женщина мечтала не только вырядиться в меха и дурацкие сапожки, модные разве что в далёком Париже, но и привезти всем своим неблагодарным родственничкам дорогие подарки. Особенно хотелось удивить постаревшую мать. Анна была абсолютно уверена, что её престарелая мамаша уж точно подурнела от бесконечных потасовок со Светкой и пьяных ссор с рыночными товарками. Да и Светка тоже вряд ли похорошела после неудачного романа с Тимофеем, сложных родов и смерти ребёночка, подаренного по ошибке судьбой-злодейкой не ей, умнице и красавице, а этой уродке и дурочке, случайно затесавшейся в их благообразную семью.
Бездетная Анна с тоской вспоминала, как её молодая мать, вкусно пахнувшая карамелью и дорогими духами, прихорашивалась по утрам перед огромным, в медной оправе, зеркалом. Поскуливая тонким голоском что-то про косы и кудри, она не забывала мимоходом чмокнуть её в щёчку и нежно пощекотать за ушком. После ухода отца к Светкиной