ЕВРЕЯМИ СТАНУТ ВСЕ. Леонид Миронович Корогодский
травиться,
как Сократ,
бежал,
женился на племяннице
какого-то тирана,
исчез, якобы умер,
и возродился во всей своей
славе и бессмертии.
С прежним именем,
но в новом облике
предстал перед руководством Университета.
На этом месте он застал
возглавляемый Европой
захудалый институтик,
еще греющийся на догорающих углях
средневековых костров.
Срочно требовались
Возрождение, Просвещение, Реформация.
Очень нервная береговая линия у Европы.
Каждый полуостров – полная неопределенность —
не остров и не материк.
И куда он движется,
и движется ли?
Да еще и тысячи островов вокруг.
Многие растерянные мудрецы на них рождались.
Посмотрите, какая у Китая
плавная и гладкая
береговая линия.
Только один полуостров выделяется
и сразу отделяется —
Корея.
А у Европы таких полуостровов пять
и Все – рассадники империй,
это еще без Англии.
У переменчивого европейского краба
какой-то полуостров
становился Головой,
а остальные – руками, ногами, клешнями и панцирем.
Потом другой отросток суши умничал
и облик прекрасной Европы
разительно менялся.
Европа была сложной,
очень сложной.
Зарядкой, косметикой и завтраком
у толерантной и политкорректной Европы
был сбор разлетевшихся за ночь органов
в единое прекрасное тело.
Органы,
а с утра они Все именовались одинаково:
органами
и больше никак,
со спорами и скандалами решали,
кто сегодня будет
ногами, руками, желудком, сердцем, клешнями, панцирем
и, самое главное, Головой.
Не Всегда удавалось Всех собрать,
почти никогда.
Объединение Всей Европы так и не осилил никто,
ни Карл Великий, ни Наполеон, ни Гитлер.
Даже великий Рим меньше ее половины собрал.
Историки рассказывали,
что сейчас уже наметился прогресс.
Раньше и целых органов толком не было —
рассыпанная мозаика
из вольных городов, княжеств и графств.
Тогда и начали картины мозаикой выкладывать,
чтобы можно было Всё быстро поменять.
В музеях и на выставках стали появляться скульптуры
без рук, ног и головы.
Это были зарисовки европейской жизни.
Каждое утро Европа
нервно пыталась собрать воедино свои строптивые части.
Полный Китай этого ревниво, но терпеливо ждал.
Китай тайно обожал Европу.
Каждый день к обеду она выходила
совершенно иной и непредсказуемой.
Глядя на нее,
Китай