Десять дней октября. Алексей Поселенов
Ген, это я, Артем!
– Какой ещё Артем?
– Ну, я, Артем, племянник!
Брякнула щеколда, и входная дверь открылась, выпустив наружу полоску света от маломощной лампочки, висевшей в сенях.
– Артем? Ты каким ветром, на ночь-то глядя? Ну, заходи.
Племянник разулся в сенях, чтобы не тащить грязь в дом. Дядька пропустил его вперед, сам закрыл двери.
– Здоро́во, дядя Гена! – протянул Артем руку, когда они вошли в избу. – Слушай, всех собак на улице поднял, пока до тебя дошел. У тебя-то нету?
– Нет, я собак не держу.
– Дядь Ген, – смущенно улыбнулся Артем, – приютишь племянника на несколько деньков? Вот, выбрался в отпуск отдохнуть маленько, развеяться, так сказать… Решил тебя попроведать, а то сто лет уж не виделись.
– Ну что ж, милости просим, – дядька смотрел на позднего гостя чуть прищурившись. – Не ждал, не ждал, если честно. Конечно, живи, сколько хочешь, я только рад буду. Ты голодный, небось? Сейчас я тебе разогрею чего-нибудь, поешь с дороги.
– Да нет, спасибо. Я в райцентре поел, не хочу. А чего у тебя свет не горит, вроде не поздно ещё?
– Так я рано ложусь. Встаю рано, вот и ложусь рано. Чего высиживать да электричество зазря жечь? – дядя Гена усмехнулся. – А то смотри, может, хоть чаю тебе разогреть?
– Не надо, я, правда, не голоден. Я прошлую ночь только почти не спал, думал, в дороге высплюсь, но не вышло. Если ты сам уже лег, то я бы тоже завалился куда-нибудь. Устал за эти дни, как собака, – засмеялся Артем. – А завтра уж и поболтали бы обо всём.
Дядя Гена пожал плечами:
– Как скажешь, как скажешь… Сейчас я тебе постелю.
Он был старше племянника ровно на тридцать лет. Жену свою Надежду, которая была старше его, похоронил восемь лет назад, почти сразу после того, как вышел на пенсию по льготному шахтерскому стажу. В сорока километрах от деревни когда-то была небольшая шахта, где дядя Гена и отработал по молодости проходчиком почти пятнадцать лет. Потом, когда надоело мотаться за столько верст на вахтовке, трудился до пятидесяти двух лет механизатором в совхозе, а затем, когда совхоз в конце девяностых приказал долго жить (кстати, как и та шахта), плюнул на всё и оформил шахтерскую пенсию, благо, право такое у него было. У дяди Гены с женой был единственный сын Роман, который, отслужив на Тихоокеанском флоте, остался после демобилизации жить на Дальнем Востоке.
Достав из шкафа постельное белье с одеялом, он застелил диван и бросил на него толстую пуховую подушку:
– Умывайся, там рукомойник в углу возле печки, мыло… Ну и ложись, свет погасить только не забудь.
Умывшись, Артем разделся и с удовольствием вытянулся на диване. Собаки умолкли, и он вдруг отчетливо услышал ту особую тишину, которая бывает ночами только в таких вот деревенских домах, стоящих где-нибудь на отшибе. Было только слышно, как тикают в прихожей старые ходики с гирями. Артем вздохнул и блаженно закрыл глаза. «Ну, всё, – подумал он, – сейчас главное ни о чём не думать, никого не вспоминать, идут