Дочь наркоманов. Мелисса Долонская
оиться. Во сне она часто заново переживала то, что совершил её отец в пьяном угаре, лишив девочку матери, а себя свободы. Ей было всего пять, когда органы опеки пришли, чтобы забрать её. Когда Катю осматривали врачи и детский психолог, она плакала и просилась к маме. Но мамы больше не было. Долгое время девочка не желала осознавать этого, верила, что это всего лишь страшный сон, но каждый раз, когда она просыпалась с криком, она всё сильнее убеждалась в обратном.
Сначала она не замечала сильной разницы между детским домом и «волей», но когда ей исполнилось десять, между детьми появилась жёсткая иерархия. Более того, дети постарше, как известно, довольно жестоки, в связи с чем, они частенько задирали младших и Катю в том числе. Каждый раз, когда она в ужасе оборачивалась на звук шагов, когда безрезультатно пыталась убежать от ребят, когда прятала синяки под тяжёлым свитером в летний зной, она страстно желала сбежать на волю. Туда, где нет страха и боли, туда, где мама и папа, туда, где жизнь. Но осознавая, что и прошлая её жизнь была не лучше, девочка чувствовала себя словно между молотом и наковальней и от этого ещё сильнее хотелось кричать и плакать.
Январь 2006 года.
Новенькая вела себя странно. Она кричала, громко смеялась и говорила сама с собой. Когда она начинала биться головой о стену, воспитатели старались остановить её, но девочка старалась удариться посильнее, смеясь ещё громче. За это над ней часто подшучивали и издевались.
Этот день был холоднее, чем все предыдущие. Катя укуталась во всю тёплую одежду, что у неё была, но этого было недостаточно. За годы окна поломались ещё больше и в комнатах становилось невыносимо холодно. Детям приходилось вскакивать с постелей посреди ночи и разминаться, чтобы совсем не замёрзнуть. Конечно, государство обещало всё починить, но видимо, деньги, выделенные на это, уходили не туда.
Никто не гулял в такую погоду. Снег валил крупными хлопьями, мешая видеть. Ледяной ветер обжигал, оставляя на лице красные следы, а острые кусочки замёрзшей воды больно царапали щёки. От нечего делать Катя решила пойти в туалет и немного погреть руки в чуть тёплой воде. Не успела она до него дойти, как услышала громкий плач и просьбы о пощаде. Она не могла определить по голосу, что за девочка это кричала. Казалось, что детей с таким голосом среди обитателей детского дома не было. Дверь распахнулась и на пол упала сумасшедшая. Её одежда и волосы были насквозь мокрые. Её крики на этот раз звучали по-настоящему, не так, как она кричала обычно. Катя замерла от страха. Вслед за девочкой из дверей вышли двое пацанов, которые подняли её за руки и куда-то потащили, оставив ноги волочиться по полу. Когда они скрылись за углом, Катя сумела пошевелиться, схватила швабру и поспешила за ними. Парни бросили девочку на улице, так, что она ударилась лицом об лёд, затем оттащили её к сугробу и засыпали снегом. Катя, задержав дыхание, чтобы её не заметили, спряталась за углом. Когда парни ушли, она сразу же побежала на помощь. Сумасшедшая закричала, когда Катя откопала её и принялась махать руками во все стороны.
– Успокойся, я хочу помочь, – шипела на неё Катя. – Вставай давай.
С помощью Кати, девочка поднялась. Её пальцы и кончик вздёрнутого носа посинели, по щекам неровными струйками лились горячие слёзы. Её трясло. Катя отвела её в комнату, помогла переодеться и укутала своим одеялом. Она никогда не контактировала с этой девочкой и даже не знала как её зовут. Катю отталкивала не только её неадекватность, но и внешность. Рыжие редкие волосы и кривые зубы того же цвета не располагали к общению, и тем не менее, молчать сейчас было неловко и, переборов отвращение, она заговорила.
– Ты в порядке?
– Бывало и хуже, – слова тряслись на её устах, но звучали адекватно.
Повисла тишина.
– Как тебя зовут-то хоть? – неожиданно громким голосом спросила она.
– Катя, – девочки снова замолчали. – А тебя?
– Жека. Ну, Женя.
– Очень приятно.
– Ой, да ладно, – девушка отмахнулась. – Кому ты врёшь.
– Я просто стараюсь быть вежливой, – Катя была удивлена такому ответу.
– В том-то и дело, что вежливой, – на секунду ей показалось, что Жеке грустно. – Никому не приятно со мной говорить. Ну, спасибо за помощь, – она протянула Кате её одеяло. – Не буду больше отвлекать.
– Но…
– Пока, – она грубо оттолкнула девочку и уставилась взглядом в пол.
Лето 2007 года.
– Чего смурная такая? – Жека появилась неожиданно и села рядом с Катей, чуть не столкнув ту с лавочки в детдомовском дворе. – Что, проблемы какие-то?
Катя была немало удивлена этой выходке, ведь с того дня они больше не общались, но так как рассказать было больше некому, да молчать неприлично, решила ответить.
– Да…
– Какие? – Жека была излишне напористой.
– Просто я уже через пару месяцев выпускаюсь, а жить негде, вот я и думаю…
– Так квартиры же дают.
– У меня ещё бабушка с дедушкой есть, так что мне не дадут.
– А почему ты не можешь