Мои грани. Эрин Мосс
Джеймс, – я не понимаю, к чему он клонит.
Он выдыхает.
– Я знаю, – Джеймс проводит рукой по моей щеке. – Поэтому больше не хочу тебя впутывать. Не в этот раз.
Я нервно покусываю губу и пытаюсь разгадать двойной смысл его слов. Опять ваши загадки, мистер Руис!
– Хорошо, – я соглашаюсь и пожимаю плечами.
«Придет время, и я сам все расскажу». По-моему, ты так мне говорил в отеле «Вьюпоинт»?
Джеймс заметно расслабляется и берет чемоданы у выхода каюты.
– Пришло время познакомиться с Джулианой, – он хитро улыбается и выходит за дверь.
– С кем? – удивленно спрашиваю я и спешу за ним.
Джеймс передает чемоданы Игнацио, который стоит на мостике, и тот удаляется от нас по шатающимся дощечкам.
– Джеймс, кто такая Джулиана? – выпытываю я и недовольно наблюдаю, как он ловко забирается на мостик и подает мне руку.
– Сейчас и узнаешь.
Я смотрю на его руку, перевожу недоумевающий взгляд на его лицо. Я и не знала, что могу быть такой ревнивой.
– Джесс… – он расплывается в улыбке, перед которой я, конечно, не могу устоять, и манерно закатив глаза, беру его руку.
Возле узкого мостика-причала, мы ступаем на такую же узкую дорожку вдоль дома. Она покрыта маленькими кирпичиками и вдалеке заворачивает за угол. Мы втроем проходим мимо невысоких зданий, не выше четырех этажей. Я с интересом разглядываю местных жителей, которые, видимо, слишком устали от туристов и на мои удивленные взгляды отвечают мелодичным итальянским ворчанием.
Женщины развешивали белье на веревках, натянутых на железные прутья почти возле каждого окна. Мужчины в переулках эмоционально разговаривали, не вынимая изо рта сигареты, но при виде нас с любопытством кидали свои взгляды именно на меня. Ребятишки ловко бегали по узким улочкам, перебегая с мостика на мостик, с одного берега на другой.
Атмосфера маленького города завораживала, и казалось, что я вторглась в личную жизнь местных жителей. Я перевожу взгляд с детей на пожилую женщину в окне, которая поливает свою маленькую клумбу. Одновременно с поливом она мило пританцовывала и что-то говорила своим цветам, нашептывала, словно колыбельную пела. Я улыбаюсь, наблюдая за этой картиной. В глубине души я понимаю, какие бы ты деньги не обрел, каким влиятельным человеком ты не был, ты не сможешь до конца вкусить всю прелесть жизни, ты не сможешь так… поливать цветы на своей клумбе, словно это занятие всей твоей жизни. Потому что у тебя есть все, а у этой женщины всего лишь крохотные цветы и ей для счастья больше ничего и не надо.
Понимал бы Бейн, что счастье совершенно не в деньгах, он бы по-другому относился к жизни. И в какие-то моменты мне его даже жаль. Он не знает, что такое настоящая жизнь.
Может я и ошибаюсь. Хотелось бы на это надеяться.
– Vieni,7 мистер Руис!
Игнацио отвлекает меня от размышлений о цветочках и, пройдя через несколько дверей,
Vieni, (от итал.) – Пришли.