Дочь Роксоланы. Наследие любви. Наталья Павлищева
>
Мать и дочь… Жизнь продолжается
Роксоланы, которую в гареме звали Хуррем, султан называл Хасеки, а враги ведьмой, больше не было. Всесильная султанша, которой приписывали сотню самых страшных грехов, даже те, которые она совершить не могла бы никак, умерла.
Но жизнь от этого не остановилась, солнце по-прежнему вставало и заходило, птицы пели песни, люди продолжали заниматься своими делами, даже султан, который, казалось, жить не мог без своей Хасеки, продолжал дышать, двигаться и действовать…
Нет на Земле людей, без которых мир перевернулся бы. Нет, и не должно быть; жизнь на то и жизнь, чтобы продолжаться без любого из нас, смертных…
Обычай ислама велит блюсти траур полных три дня, потом человек должен продолжать жить…
Михримах с жалостью смотрела вслед отцу, потерянно шагавшему в сторону кёшка, из которого открывался прекрасный вид на Босфор. Этот кёшк любила и Хуррем, там хорошо дышалось и хорошо думалось.
Официально султан уже не держит траур, даже посла принимал, но в действительности все мысли только об умершей жене.
Михримах, теперь управлявшая гаремом и Фондом вместо матери, была занята с утра до вечера, но старалась найти время, чтобы поговорить с очень пожилым уже отцом. Он не всегда шел навстречу, часто просто уходил и подолгу сидел в одиночестве там, где они любили сидеть вдвоем.
Вот и теперь, жестом отпустив охранников, шагал по дорожке к дальнему кёшку с видом на Босфор. Сердце дочери сжалось от сострадания. Это не была жалость, сильного человека нельзя жалеть, это оскорбительно, это было именно сострадание. Ему плохо без Хуррем, но бывает то, чего уже не вернуть. Хуррем не вернешь…
Сзади тихонько подошла Хюмашах.
– Матушка, Повелитель снова ушел в кёшк?
– Пусть посидит один. Он должен это пережить, привыкнуть к одиночеству.
– Он не один. Мы же рядом?
– Мы не сможем заменить ему любовь всей жизни.
Было заметно, что Хюмашах хочет что-то спросить, но ей неловко. И гадать нечего, Михримах могла бы ответить на невысказанный вопрос. Могла бы, если бы знала, как это сделать.
Девушка все же решилась.
– Никаких сведений об Аласкаре нет?
Аласкар – первая любовь Хюмашах…
Сколько ей было тогда – лет тринадцать-четырнадцать? В Стамбуле было неспокойно, султан и Великий визирь далеко в походе, Стамбулом управлял позже казненный Кара-Ахмед-паша, муж султанской сестры Фатьмы, личность для Роксоланы и ее дочери и внучки весьма опасная. Тем более Кара-Ахмед ненавидел Рустема-пашу, мужа Михримах и отца Хюмашах.
Султанша предпочла увезти дочь и внучку в Эскишехир, не объясняя, куда именно поедет. Кара-Ахмед-паша решил, что она едет к султану и обрадовался возможности устроить по пути засаду. Сделать это поручил своему лучшему шпиону и ловкачу Аласкару. Тот все подготовил, как поручено, причем подальше от Стамбула и поближе к горам. Но потом решил, что с женщинами не воюет, а на продаже этого секрета можно неплохо заработать.
Заявившись к Роксолане в Сакарье, где женщины остановились на отдых, Аласкар по своей привычке поспешил проникнуть в покои султанши через забор и дальше действовать при помощи служанки. Перемахнув через ограду, он наткнулся на Хюмашах, которая совсем не оробела. Аласкар принял ее за служанку Роксоланы и стал заигрывать, чтобы помогла пройти к султанше. Хюмашах помогла…
Они потом долго вспоминали потрясение Аласкара, когда тот понял, что делал незамысловатые и пошловатые комплименты внучке султана. Но сердца молодых людей оказались поражены волшебным огнем. Уловив это взаимное притяжение, султанша позволила им поговорить в своем присутствии и потом даже переписываться. Было всего несколько писем, все же Аласкар продолжил свою карьеру шпиона, только теперь на службе у Роксоланы и Рустема-паши.
Сначала он помог найти и заманить в ловушку лже-Мустафу, объявившегося в горах Румелии, потом ездил к внуку султана Джема, спрятанному на острове от любых любопытных глаз, а потом султанша отправила его к своему младшему сыну шехзаде Баязиду, чтобы знать обо всем, что принц делает и думает.
И вот оттуда Аласкар пока не вернулся.
Что случилось с самым ловким шпионом Османской империи? Спросить об этом у брата Михримах не могла, это значило выдать Аласкара, который ей самой тоже симпатичен. Никаких писем или просто весточек от возлюбленного Хюмашах не было, не известно даже, жив ли он.
А Хюмашах уже пережила попытку выдать ее замуж. Тогда спасло только возвращение в Стамбул болевшей Роксоланы и разоблачение ею Каролины Венье.
Султанша обещала, что после возвращения Аласкара сама замолвит словечко перед султаном. Не получилось…
Зато речь о возможном браке Хюмашах зашла снова…
Девушка бросилась умолять мать:
– Поговорите с Повелителем или позвольте поговорить мне. Пока Аласкар не вернулся, пусть меня не выдают замуж.
Отчаянья в ее голосе было столько, что Михримах решилась.