Преступная мать, или Второй Тартюф. Пьер Бомарше
все пылкие души нового времени.
Флорестина, воспитанница и крестница графа Альмавивы; в высшей степени чувствительная молодая девушка.
Господин Бежарс, ирландец, майор испанской пехоты, исполнявший обязанности секретаря при графе, когда тот был послом; весьма низкой души человек, великий интриган, искусно сеющий раздоры.
Фигаро, камердинер, лекарь и доверенное лицо графа; человек, обладающий большим жизненным опытом.
Сюзанна, первая камеристка графини, жена Фигаро; прекрасная женщина, преданная своей госпоже, свободная от заблуждений молодости.
Господин Фаль, нотариус, человек верный и глубоко порядочный.
Вильгельм, немец, слуга майора Бежарса, слишком большой простак для такого господина.
Действие происходит в Париже, в доме, который занимает граф со своей семьей, в конце 1790 года.
Действие первое
Богато убранная гостиная.
Явление I
Сюзанна одна, составляет букет из цветов.
Сюзанна. Теперь графиня может просыпаться и звонить – печальный мой труд окончен. (В изнеможении садится.) Еще и девяти нет, а я уже так устала… Последнее ее распоряжение перед сном отравило мне всю ночь… «Завтра чуть свет, Сюзанна, вели принести побольше цветов и укрась мои комнаты». Привратнику: «Весь день никого ко мне не впускайте». «Сделай мне букет из черных и темно-красных цветов с одной белой гвоздикой посредине…» Вот и букет. Бедная графиня! Как она плакала! Для кого все эти приготовления? Ах, да, живи мы в Испании, сегодня были бы именины ее сына Леона… (таинственно) и еще одного человека, которого уже нет на свете! (Рассматривает букет.) Цвета крови и траура! (Вздыхает.) Раны на ее сердце не затянутся никогда! Перевяжем букет черным крепом, раз уж такова печальная ее причуда. (Перевязывает букет.)
Явление II
Сюзанна; Фигаро заглядывает с таинственным видом.
Вся эта сцена должна идти с подъемом.
Сюзанна. Входи же, Фигаро! У тебя вид счастливого любовника твоей жены.
Фигаро. Можно говорить не стесняясь?
Сюзанна. Да, если не затворять дверь.
Фигаро. А к чему такая предосторожность?
Сюзанна. Дело в том, что известный тебе человек может войти с минуты на минуту.
Фигаро (с расстановкой). Оноре-Тартюф – почтенный лицемер Бежарс?
Сюзанна. Да, наша встреча была назначена заранее. Послушай, отвыкай ты прибавлять к его имени разные определения: это может до него дойти и помешать нашим замыслам.
Фигаро. Его же зовут Оноре!
Сюзанна. Но не Тартюф.
Фигаро. А, да ну его к черту!
Сюзанна. Ты как будто чем-то удручен?
Фигаро. Я взбешен.
Сюзанна встает.
Где же наш с тобой уговор? Помогаешь ли ты мне, Сюзанна, верой и правдой предотвратить большую неприятность? Неужели ты позволишь этому злобному существу еще раз обвести себя вокруг пальца?
Сюзанна. Нет, но у меня такое впечатление, что я вышла у него из доверия: он ничего больше мне не сообщает. Право, я боюсь, как бы он не подумал, что мы с тобой помирились.
Фигаро. Будем по-прежнему делать вид, что мы в ссоре.
Сюзанна. Но почему же ты так расстроен? Узнал что-нибудь новое?
Фигаро. Сначала припомним самое главное. С тех пор как мы переехали в Париж и с тех пор как господин Альмавива… Поневоле приходится называть его по фамилии, раз он строго-настрого запретил называть его ваше сиятельство…
Сюзанна (с досадой). Прелестно! А графиня выезжает без ливрейных лакеев. Мы теперь совсем как простые смертные!
Фигаро. Словом, ты знаешь сама, что с тех пор как беспутный старший сын графа погиб, поссорившись из-за карт, все у нас в доме совершенно переменилось! Каким хмурым, каким угрюмым стал за последнее время граф!
Сюзанна. Ну, положим, и ты глядишь букой!
Фигаро. Как ненавидит он теперь второго сына!
Сюзанна. Ужас!
Фигаро. Как несчастна графиня!
Сюзанна. Это великий грех на его душе.
Фигаро. Как возросла его нежность к воспитаннице Флорестине! А главное, как спешит он произвести обмен своих владений!
Сюзанна. Знаешь, мой милый Фигаро, ведь это пустая болтовня. Мне же все известно, так зачем ты со мной об этом толкуешь?
Фигаро. Не мешает лишний раз все привести в ясность – для большей уверенности, что мы понимаем друг друга. Разве для нас с тобой может быть еще какое-то сомнение, что бич этой семьи, коварный