Стена Неведения. Геннадий Владимирович Тарасов
белые зубы.
– Александр Александрович, вы все такой же кавалер.
Из-под легкого колпака на голове выбилась пепельная прядь, она убрала ее движением руки, и тем же движением, похоже, стерла с лица улыбку.
– Я, честно говоря, не поверил своим глазам, когда тебя увидел. Какими судьбами? – начал допытываться Сан Саныч.
– Александр Александрович, вот только давайте не будем, – сказала женщина и даже подняла руку в таком жесте, словно пыталась его остановить. – Я бы конечно хотела, чтобы никто ничего не знал, но понимаю, что это невозможно. Я знаю, что всегда нахожусь под колпаком, и не таким, как этот, – она указала на голову. – Не может быть, чтобы вас не предупредили, не попросили проследить. Как это: в оперативном порядке.
– Что ж ты хотела? Родителей не выбирают, живут с такими, какие есть. Твой отец за тобой, конечно, приглядывает, не без этого, но достаточно деликатно, я бы сказал, стараясь не вмешиваться в твою жизнь без лишней необходимости. Но надо иметь возможность прийти на помощь, когда она понадобится. И это правильно, и ответственно с его стороны, постарайся понять.
– Да все я понимаю. Просто хотелось бы большей автономности. Я ведь уже достаточно взрослая. Совсем-совсем взрослая.
– Я здесь не из-за тебя, это правда. Нет, правда. Но сейчас просто интересно: какая судьба тебя сюда привела? Почему медицина, почему госпиталь? Ведь ты…
– Скорей всего не судьба. Или – злая судьба.
– Ааааа… Значит твой таинственный принц…
– Почему таинственный?
– Когда я в последний раз общался с твоим батюшкой, тоже достаточно давно уже, он высказывался о твоем избраннике довольно неопределенно. Я так понял, что он и сам не слишком много про него знал.
– Это всего лишь означает, что он и не хотел ничего о нем знать. Я закурю. Вы не желаете?
– Нет, спасибо, я уже накурился.
Она достала из кармана халата сигареты, взяла одну тонкими длинными пальцами, прикурила от протянутой зажигалки, пустила дым в потолок.
– Голосу это дело не вредит? – спросил Сан Саныч.
– Напротив, как ни странно, – она повертела перед собой зажатой между пальцами сигаретой с довольно отстраненным выражением лица, пожала плечами. – Хотя, какая теперь разница?
– А почему, прости, отец твой не хотел о нем знать? Он что, так плох? Дьявол-искуситель? Не знаю… Что?
– Напротив, он очень хороший человек. Лучший из всех, кого я встречала.
– Тогда что?
– Ах, Александр Александрович, все очень просто. У них для меня имелся другой кандидат в мужья. А я хотела все решать сама. И я решала сама.
– Понимаю, понимаю… Но как ты здесь оказалась? Ведь ты даже не медик.
– А вот и нет! Вы просто этого не знаете, я до того, как занялась музыкой, закончила медучилище, так что по первой специальности я медсестра. Поэтому, в этом плане особых трудностей не возникло, и в профессиональном отношении ко мне в госпитале нареканий нет. Ну и мне помогли,