Каприз. Ирина Комарова
лице сторожа, дворника, садовника и чернорабочего на кухне. Своей горничной панна Домбрович предложила свободу выбора, ехать или оставаться, но та с негодованием отвергла даже возможность обсуждения перехода к другой хозяйке.
– Я сорок лет присматриваю за вами, панна Магдалена, – твердо сказала Малгося, – и не думайте, что я отпущу вас одну, скитаться по России без присмотра!
Наконец настал день, когда большие сундуки отправлены на станцию и сданы в багаж, маленький сундучок и два больших саквояжа заполнены вещами, которые должны быть в дороге под рукой, большая корзина с крышкой, стараниями поварихи набита вкусной едой, одним словом, к отъезду все готово. Тетушка Магдалена, Сашенька и Малгожата, распрощались с немногочисленными друзьями и отбыли в свое путешествие, провожаемые слезами и добрыми пожеланиями пани Пластицкой.
Эти три недели Сашенька была слишком занята, чтобы задумываться о чем либо. Она собирала вещи, но в голове девушки не задерживалась мысль, для чего, собственно, она их собирает. Продажа дома и покупка билетов на поезд, отправка багажа на вокзал – Сашенька занималась всем этим, но механически, не вспоминая, что вся эта работа делается с определенной целью. Словно, когда все нужное будет упаковано, а лишнее вывезено из дома, она сядет, оглядит с удовлетворением запертые сундуки и скажет себе:
– Да, эта работа сделана хорошо.
О том, что цель была, девушка вспомнила только в наемной карете, по дороге на вокзал. Она уезжает. Теперь, каждый шаг запряженных в карету лошадей, удалял ее от места, где она выросла, где была счастлива, где похоронены ее родители. Неторопливо ступающие лошади уносили ее от пани и пана Пластицких, которые всегда были так добры к ней, от пани Рокоцкой, от остальных знакомых… Право же, у нее их совсем не много, но там, куда она едет, там она ведь и вовсе никого не знает! Сашенька даже не воспользовалась возможностью полюбоваться напоследок прекрасными улицами Варшавы, города в котором она выросла и которого практически не знала. Вместо того, чтобы не отрываясь, смотреть в окна кареты, как это делали тетушка Магдалена и Малгожата и стараться запомнить, как можно больше, она расслабилась, откинувшись на жесткую спинку диванчика и прикрыла глаза. Ее спутницам показалось, что девушка задремала и они, оживленно обменивавшиеся впечатлениями (и панна Домбрович и ее горничная тоже давно не покидали домика на окраине, так что теперь обе с большим интересом разглядывали новой постройки дома), перешли на шепот. Но Сашенька не спала, она просто была в панике и, как кролик замирает перед удавом, замерла перед начинающейся для нее новой, непредсказуемой жизнью.
Впрочем Варшавский вокзал, с его обычной сутолокой, привел ее в чувство. Боишься ли ты чего-то и чего именно, это никому не интересно, тут кипит своя жизнь. И если ты собираешься забиться в уголок и зажмуриться… что ж, дело твое. Но далеко ты, таким образом, не уедешь.
Сашенька посмотрела на свою опекуншу и поразилась произошедшей