Посеявшие бурю. Мариэтта А. Роз
Салоски! Они даже подрались.
Мариэтта покачала головой: про это она не знала.
– Вы знаете, что Город Мастеров – это его идея? – продолжил Джеймс.
– Нет…
– Он всячески старался облегчить вашу жизнь в мёртвом городе, присылал разные мелочи. Хоть и злился… – Джеймс опустил глаза. – Я думаю, всё дело в том, что вы напомнили ему одну вещь, а он очень не любит помнить об этом. Что, в сущности, он стар, одинок и так будет всегда.
* * *
Мариэтта сидела на подоконнике, обхватив колени руками. Точно так же много лет назад она сидела в одной из комнат трактира Кира. Только в этот раз ждала другого мужчину.
Другого ли?
А вообще – каково это: знать, что ты будешь жить вечно?..
Интересно, сколько ему всё-таки лет? Когда она родилась – он был молод, бодр и свеж.
Вернее, всё ещё молод, бодр и свеж.
Но если приглядеться, если подумать… Когда встретила его в московском баре, то он показался привлекательным тридцатилетним мужчиной, ничто не выдавало истинный возраст. Лишь позже стала замечать, что когда он не высыпается, у разноцветных глаз ложатся тени, рассыпаются стрелочками морщинки. Когда раздражён, устал – черты лица становятся глубже, резче. Если слишком много выпьет накануне, то возраст наваливается всей своей массой.
Но самое ужасное, что, оказывается, он знает её с младенчества! Следил за ней…
Стоп!
Мариэтта напряглась.
А что он тогда знает о ней?
«О, мои боги! – Мариэтта сжалась. – Мои боги…»
…Комната, в которой она сидела, была комнатой Анжелы Вир. Молодую женщину привел сюда дворецкий. Сказал, что её мать останавливалась здесь каждый раз, когда приезжала. С тех пор ничего не меняли.
Впрочем, комната на храм не похожа: самая обычная комната замка. Даже обстановка стандартная: постель, туалетный столик, стул, шкаф, несколько полок. Разве что на стене висит портрет…
Анжела Вир.
Оказывается, у него есть портрет её матери, а ведь даже не сказал!
Мариэтта долго вглядывалась в лицо женщины, покусывала губы. Пыталась понять, что чувствует, впервые глядя на свою мать. Так и не поняла. И только после этого забралась на подоконник.
Она всегда любила сидеть так. Правда, в доме Джонсонов это не разрешалось. Впрочем, ей там многое не разрешалось. И на это её обрекла та женщина – Анжела Вир.
Хотя особой злости на мать Мариэтта не ощущала.
Нет, раньше кололи злые мысли, но после того, как Эндрю убил собственный брат, она ни в чём не винила Анжелу. Понимала. Да и те последние письма доказали главное: Вир любила дочь и сделала всё, чтобы спасти её. Тот факт, что выбрала не самых удачных опекунов, – это просто судьба. И эту судьбу Мариэтта наконец-то приняла спокойно, как оно и подобает дивной.
Теперь оставалось решить: что же со всем этим делать?
* * *
Она не знала, да и не могла узнать – Джарет бы никогда сам не сказал об этом и никому бы не позволил: он крал её сны.
Кошмары.