Прости грехи наши… Книга первая. Елена Дмитриевна Фетисова
день, не ее завтрашняя выписка. Веснушчатое лицо ее было бледным, она то и дело покусывала губы, а руки, мелко и часто дрожали, стоило ей взяться за что-то.
– Что с тобой сегодня? – спросила Анна.
Клара ей не ответила. Женщина поджидала Зинаиду Прокопьевну, и как, только, та появилась, ринулась в ординаторскую. От врача она возвратилась еще более растерянной и злой, ни на кого стараясь не смотреть.
– Ну, что не отпускает? – вкрадчиво тихим голосом спросила Зина, оттопырив нижнюю губу в знак сочувствия.
– На все четыре стороны! – неожиданно громко, с нескрываемой досадой, выкрикнула Кларка и смолкла. Затем, вскинув одну бровь, добавила с наигранной усмешкой, – На прощание в журнал отзывов я внесу предложение: "Переименовать этот ваш роддом в дурдом!» – она снова безрадостно улыбнулась, – Так больше соответствует действительности. Все всё понимают, но прикидываются слабоумными… И ты первая! – ткнула она пальцем в онемевшую Зинку.
Было заметно, как оскорбленная женщина попятилась к окну. Анна приподняла еще тяжелую от болезни голову и замерла. Слова Кларки обрушились на них чем-то большим и грязным, и сразу же придавили все солнце, которое пробилось к ним в палату. Глаза обидчицы заблестели, она еще кривила рот, пытаясь изобразить веселье, но не сдержалась: две крупные слезинки, одна за другой, поползли по ее скомканным веснушкам.
Клара кинулась и уткнулась в мягкую грудь Зинки.
– Прости, я не хотела…
Единственная, но глубокая морщина на Зинкином лбу разгладилась.
– Ну, что ты, – погладила она ее по колючим рыжим кучеряшкам, – Только, зря ты на людей злишься, Клара… Муж-то он, как и хозяйство, дело наживное.
Горькая улыбка отпечаталась на Кларкиных губах.
– Как мальчонку назовешь? – неожиданно донеслось до ее слуха.
Клара растерянно порхнула своими золотыми ресницами.
– Борисом, – ответила неуверенно женщина, и тихо добавила, – Может быть…, – она встретилась взглядом с Анной. Выскользнув из теплых, заботливых рук Зины, она склонилась над кроватью другой соседки, – Прости и ты!
– А я-то за что? – удивилась Анна. Серые глаза ее были настолько ясными и чистыми, как безоблачное похожее небо.
Кларка не хотела думать, но мысль сама, как тень мелькнула в душе: «А, все-таки, они отсталые какие-то, эти деревенские… Ничего не понимают в жизни…».
Анна проснулась от стука швабры, обычно тихого, осторожного. Сегодня же, нянечка грубо ударяла ею о железные ножки кроватей.
– Как, только, белый свет таких носит…, – бубнила она громко, – Подлюка этакая!
Проснулась и Зинка. Первое, что обеим роженицам бросилось в глаза аккуратно заправленная кровать Кларки.
– Ты, что это не в духе сегодня, Петровна? – спросила сонная Зина, не придав последнему большого значения.
– А то, не знаете? – нянька окончательно уронила свое орудие труда на пол, – Подруженька-то ваша зафитилила.
– Уже? – удивилась наивно Анна, – Не попрощавшись даже…
– Как