Истории Хельги. София Юэл
та», 1965 г.
Поистине загадочно устроены детские головы. Мите было всего шесть, когда он впервые осознал волшебство вокруг себя. Нет, он, конечно, и раньше его чувствовал, но особенность, внутреннее сияние некоторых предметов и вещей, тайную их веселость и скрытую силу, видимую лишь маленьким мальчикам, а может, и девочкам, Митя осознал лишь в шесть, когда прадед впервые показал ему звездные карты.
– Видишь, – сказал он, указывая красивой некогда рукой, ныне изъеденной временем и артритом, с распухшими костяшками пальцев и чернильными венами, – это Кассиопея, это Лебедь, а это Стрелец – ты можешь каждую ночь видеть их на небе. А вот это – смотри внимательно – Вега, Денеб и Альтаир. Вега входит в созвездие Лиры, Денеб – в созвездие Лебедя, а Альтаир – в созвездие Орла. Видишь, вот он, Орел.
– Орррел, – прорычал Митя, весело болтая ногами, сидя рядом с прадедом над звездными картами. Большими синими глазами он следил за каждым движением стариковских пальцев, стараясь не упустить ни одной пылинки на звездных страницах.
– Орррел! – повторил он громче прежнего, словно хотел удостовериться в новоприобретенном могуществе легко и непринужденно выговаривать «р» – до недавнего времени ему это никак не удавалось.
– Вега, Денеб и Альтаир входят в осенне-летний треугольник, значит, летом и осенью их лучше всего видно, видно каждую звездочку.
– Сейчас лето! – торжественно прокричал Митя и сорвался со стула.
– Сядь бога ради, – терпеливо проговорил прадед Мити, легонько тронув его за плечо, усаживая обратно. – Сейчас день, соломенная твоя голова.
Митя сразу понял, что сглупил. Соломенная голова – это Страшила из «Волшебника изумрудного города», как раз сейчас прадед читал ему эту книжку, такую же старую и потрепанную временем и такую же чудесную. Страшиле не хватало мозгов, хотя Мите так вовсе не казалось. Наверное, это потому, думал он, что Страшила волшебный и отсутствие мозгов никак не мешало ему соображать получше тех, у кого эти мозги есть. Звездные карты тоже волшебные, и прадедушка, и книги на полках его высоченного книжного шкафа определенно волшебные, и, раз уж на то пошло, прадедушкина комната – это самое волшебное место во всей квартире.
– Вега и Сириус – одни из самых ярких звезд на небе, а вот это Капелла, она не только яркая: если приглядеться к ней, то увидишь, как она переливается, мерцает, будто подмигивает.
– А Луна – это звезда? – спросил Митя нетерпеливо. – Она же намного больше.
– Луна – это спутник Земли, соломенная ты голова! Солнце – звезда, Луна – спутник.
Митя артистично шлепнул себя ладонью по лбу, пряча кудрявую голову в тоненькие плечи, словно черепаха.
– Я перепутал, – сказал он удрученно и немного обиженно, дважды за день быть Страшилой он не хотел, хоть тот и волшебный. – Созвездия по-странному называются, – буркнул он.
– Разве? – спросил прадед.
– Вот созвездие Лебедя, – мальчик ткнул пальцем с обгрызенным ногтем в звездную карту, – но ведь оно совсем не похоже на лебедя.
– А на что оно, по-твоему, похоже? – прадед торопливо поправил очки на длинном ровном носу, другой рукой едва касаясь карты. Пальцы его были раздуты в суставах и немного подрагивали над страницами.
– Оно больше похоже на стрелу, нет, на лук, из которого стреляют стрелами, – заключил Митя.
Прадед улыбнулся и покачал головой.
– Может быть, чем-то похоже на лук со стрелами, но, по-моему, больше все-таки на лебедя. Видишь крылья?
– Ладно, крылья есть. Но созвездие Орла точно не похоже на орла. Нет тут крыльев, тут вообще нет никакой птицы!
– Как это нет? А это разве не крылья?
– Не-а, это просто два треугольника.
– А ты представь, что это крылья.
Митя зажмурил глаза.
– Ну как, представил?
– Ага, представил. Большой орел из звезд, летит по ночному небу и светится ярко-ярко. – Расставив руки в стороны, он начал имитировать полет, чуть не сбив с прадеда очки.
Открыв глаза и снова посмотрев на созвездие, Митя по-прежнему видел там орла. Больше не было никаких треугольников, с потрепанных страниц гордо и величественно взирал на него с черного небосвода настоящий орел.
Больше всего на свете Митя в свои шесть лет мечтал о телескопе, о чем непрестанно сообщал родителям, стойко и мужественно переживая один отказ за другим. Тогда телескоп казался ему самым наиволшебным предметом на свете, тем, без чего не может, а главное – не должен обходиться ни один мальчик. Тем более что ему скоро идти в школу, а значит, он уже и не мальчик, а почти что взрослый мужчина, на чьи плечи вскоре падут все тяготы школьной ссылки. Тогда же он начал задумываться, почему некоторые вещи кажутся волшебными, словно светятся изнутри, подмигивают тебе, как Капелла, о которой рассказал прадедушка, а некоторые – нет. Он перебирал в уме то, что считал, нет – знал точно, оно – волшебное. Делал это он не специально, просто