Ловись, рыбка, большая и маленькая. Мария Гинзбург
оянными гостями с большим одобрением.
Машин сегодня было много, слишком много даже для выходных. Среди этого разноцветного стада Ната привычным взглядом выцепила машину Жени и нескольких других знакомых. Она обратила внимание на полную сборную солянку регионов на номерных знаках; сегодня в «Заозерье» пожаловали гости даже из зарубежья, близкого и не очень. Вся Прибалтика, финны, шведы и даже белорусы заглянули на огонек.
Взгляд Наты притянула одна из незнакомых машин. Она возвышалась среди остальных, как кит среди дельфинов, как черный айсберг среди мелких льдин. Около машины стоял мужчина, при виде которого у каждой женщины от пятнадцати до шестидесяти пяти лет сбивалось дыхание; непроизвольно вздохнула и Ната. Был он высок, сложен как греческий бог, а пышной гривы кудрявых темных волос не постеснялся бы и настоящий лев. Солнце играло на металлических заклепках, которыми были усыпаны кожаные штаны мужчины, бликовало на темных очках. Красный шарф с элегантной небрежностью свисал почти до земли.
И, конечно, рядом с небожителем уже стояла Геля и, улыбаясь, говорила что-то. Трогательно подрагивал помпон на ее розовой шапке. Небожитель благосклонно внимал и вежливо, хотя и несколько устало, улыбался. Зубы у него были ровные и крупные, как у ребенка из рекламы зубной пасты.
– Кто это? – пробормотала ошарашенная Ната.
– Это? Это Стас Мутов, – раздался у нее над ухом знакомый низкий голос.
Ната улыбнулась:
– Женя, привет!
Она обернулась и обняла его. В толстом пуховике Женя казался похож на ожившего снеговика; да и без пуховика, честно признаться, ему было далеко до прекрасного Стаса. Женя был очень среднего роста и при этом хрупкого телосложения. Могучий голос («орет как в бочку», морщась, говорила о нем Геля), а также большие ступни и кисти, казалось, достались Жене по ошибке. Густые, почти сросшиеся брови, нависавшие над маленькими хитрыми глазками, и длинные черные волосы, всегда взлохмаченные и в полном беспорядке разбросанные по плечам, словно грива, только усиливали сходство с неандертальцем. Портрет завершала широкая седая прядь на левом виске и крупная серьга в ухе.
– Привет, Наткин, – ответил Женя, улыбаясь. – А я еще думал: выберутся девчонки на соревнования, не выберутся…
– Какие соревнования? – нахмурилась Ната.
– Международные, «Кубок Викингов», – несколько удивленно ответил Женя. – Видишь, и Мутов приехал? Он большой любитель фантики собирать. Без очередного ему спаться спокойно не будет.
Про то, что последние три года лучшим рыбаком Северо-Запада считался Женя, Ната знала. Они просто раньше никогда не встречались на соревнованиях с Женей – потому что подруги на них не ездили.
– Черт, – пробормотала Ната. – Черт!
Она категорически не переносила больших шумных сборищ, и не в последнюю очередь именно поэтому рыбалка стала ее хобби. Ей безумно захотелось домой. К пледу, кофе, креслу. Хотя она и любила морозное одиночество утра над лункой ничуть не меньше кофе и пледа, стало совершенно очевидно, что на этих выходных шансов на уютное морозное одиночество у нее практически нет. Ната еще раз глянула на Гелю. В машине Мутова тем временем открыли багажник. Рядом с парочкой появился еще один парень, в ярко-желтом ватнике, видимо, друг Стаса. Он что-то говорил Геле. Та кивала. Руки она уже по локоть запустила в рыболовный ящик Стаса. Тот, заметив это, ревнивым, хотя и мягким движением отстранил ее и отпустил какую-то шутку – наверняка из тех, что Ната и Геля обе наслушались в свое время. Геля трогательно смутилась, затрепетала ресничками и отошла.
– Ее теперь отсюда трактором не утащишь, – пробормотала Ната почти в отчаянии.
Геля направлялась к ним с Женей.
– Женщины любят только подонков, они оставляют здоровых потомков, – понимающе хмыкнул Женя.
Ната мрачно покосилась на него. И только тут до него дошло. Трактором, возможно, Гелю было бы и не утащить. А вот Нате это удалось бы, если бы она этого захотела, хотя и не без усилий.
– Наткин, не уезжайте! – испугался Женя. – Да плюнь ты! Я колбасы привез, твоей любимой, посидим завтра вечером, ну…
Ната несколько смягчилась. Кровяная колбаса, которую Женя делал сам и которую Ната после того, как ознакомилась с рецептом – гречка, кровь, кишки, – не могла есть (целых два дня), если и не перевешивала полностью отвратную суету и суматоху соревнований, то была все-таки довольно увесистым аргументом.
– А почему не сегодня? – все еще насупившись, спросила Ната.
– Я со смены, да еще дорога, – извиняющимся тоном ответил Женя и закончил мягко, но непреклонно: – Мне надо поспать.
– А, ну да, вам же завтра с Мутовым придется взять друг друга за жабры, – сообразила Ната. – Спи, конечно.
Геля подошла к ним.
– Ой, что я видела! – воскликнула она. – Привет, Женя…
– Это и мы видели, – мрачно ответила Ната.
– Ледобур у него финский, новый, я такой вообще впервые вижу, – ровным голосом продолжала Геля.
Ната хмыкнула.