Последний властитель Крыма (сборник). Игорь Воеводин
донеслось последний раз. Строитель, мыча окровавленным ртом, влил в себя водки.
В кустах у танцплощадки, где пока еще было тихо, валялась девушка лет семнадцати в полуприспущенных джинсах. Нет, изнасилований в Алмазе не водилось – здесь все друг друга знали и за беспредел сразу ставили на нож. Просто она пошла в кустики за малой нуждой, присела, да так и прикорнула, завалившись – девятая доза была преждевременной.
– Ты чем-то огорчен? – вполголоса спросила Надя, когда Серебряков с Валькой пошли к прилавку за пивом. – Что с тобой, мой хороший?
– Ничего, Надя, – через силу улыбнулся летчик, – ничего…
– Но я же вижу, чувствую, не таись меня, скажи!
– Не волнуйся, это – служебное…
Надя недоверчиво посмотрела на него и затихла. Город гулял. Надрывно, натужно веселясь, он в тяжелом угаре забывал о проблемах и все больше погружался в пьяный кураж.
– Здрассьте… Потанцуем, Надь? – Перед столиком вырос, ухмыляясь, пацан по кличке Дюбель – кепчонка на бровь, к слюнявой губе прилипла беломорина. За его спиной щерились еще трое и подталкивали друг друга локтями.
– Простите, сударь, но я не танцую, – сухо ответила девушка.
– Да лана те, Надь, чё ты, а? – лыбился тот.
– Вы разве не слыхали? – Летчик смотрел ему прямо в глаза. – Она не танцует.
– Да? – ощерился Дюбель. – А недавно еще с нами троими так скакала…
Летчик вскочил, но Серебряков, подошедший с пивом, сказал ему:
– Отдохни, Алексей.
Поставив пиво на стол, он медленно повернулся к Дюбелю. Повисла пауза.
– Знаешь меня? – спокойно спросил солдат.
– Ну, знаю. Ты – рекс, (рексы – рота комендантской службы, РКС – армейский сленг.)
– Я тебя уже бил?
Вокруг стало тихо. На сцене был антракт.
– Слышь, ты чё вяжесси, а? – занервничал Дюбель. – В натуре, ты чё? Я, блин, гражданский, а ты – не мент…
– Значит, уже бил, – так же спокойно продолжил ефрейтор. – Когда, не напомнишь?
Дюбель замолк, а приятели его придвинулись ближе, и принюхивались, и замерли, выжидая.
Щелк! – натренированный слух ефрейтора поймал щелчок пружины выкидухи.
Правая рука еще болела, и драться не хотелось. Да и не стоило портить вечер.
Ефрейтор лениво достал пистолет.
– Ну? – спросил он, помолчав.
– Ша, – ответил Дюбель. – Дама не танцует…
Солдат поманил того, что прятал нож за спиной, – низкорослого, невидного и в драке самого опасного:
– Сюда иди…
– Чё? – Тот сделал полшага.
– Дай. – Серебряков протянул руку. Дуло «макарова» смотрело низкому в живот.
– Ты ж не выстрелишь, реке, – через силу сказал тот.
– Я сказал – дай. – Солдат смотрел не мигая. Щуплый протянул нож.
Щелкнув лезвием, Серебряков убрал его в карман.
– Идите, ребята, веселитесь, – сказал он и сел. Четверо, помявшись, отошли.
Летчик, улыбаясь, спросил:
– Ты что, без плетки (плетка – пистолет – блатной сленг.)