Попутчики. Нейя Fish
ически не бываю, хотя дома и делать нечего. Из-за моей работы жена ушла, а ведь она так радовалась, что я нашел эту работу с вполне достойной зарплатой. Когда я приезжаю на какое-то предприятие, меня все почему-то начинают бояться, а ведь я же не страшный, просто вижу чужие ошибки и показываю их, ну и начальству тоже, а оно уже потом принимает решения. А ведь мне всего тридцать семь, молодой, даже не зажиревший, ну есть, конечно, небольшой животик, пока совсем небольшой, но на женщин даже смотреть некогда, тем более что, когда еду, вот как сейчас, начальство выкупает все купе для меня одного. А если честно, то у меня за последние полтора года после ухода жены не было женщины, даже как-то и не хотелось, я просто ушел с головой в работу. Вот и сейчас еду, сижу весь в бумажках и ноутбуке: цифры, цифры, цифры. А может бросить эту работу и зажить как все? Отработал восемь часов и домой к жене под крылышко. Только уже нет жены и нет крылышка. А может это моя судьба, прожить жизнь одному, мотаясь по стране, без пристанища, без домашнего уюта, без якоря, который тянет домой. Так, все! Пора работать, а то мысли дурные в голову лезут.
В этот момент в дверь купе постучали, пришлось открывать, а ведь просил, чтобы меня не беспокоили.
– Ну что еще надо? Просил же… – проворчал я, но все же открыл. Не хочется ругаться с проводницей, ведь ехать еще почти три дня.
В коридоре действительно была проводница, толстая баба лет шестидесяти, крикливая и слишком шустрая, а сейчас она стоит такая, типа скромная, и тихо так мне говорит:
– Простите, пожалуйста, в вагоне совсем нет свободных мест, а у вас купе свободное, а вот тут женщина, ей очень надо, едет к маме, она у нее болеет. Может, позволите ей ехать в вашем купе? Она тихая и вам не помешается.
И так по наглому запихивает мне в купе женщину, которая сразу уселась на сидение, причем на мои бумаги. Я даже ответить не успел, а проводница уже закрыла дверь, сказав: «Спасибо» и оставив меня с сидящей на моих бумагах чужой женщиной. И что прикажете мне делать? Не выгонять же ее?! Ладно, может хоть не скучно будет, пусть сидит, тем более скоро уже спать пора будет ложиться, а утром разберемся.
Я, молча, не сказав ни слова, собрал все бумаги, убрал их в портфель, сложил ноутбук, вставил наушники в уши, закрыл глаза и погрузился в мир музыки. Люблю классику, вот и сейчас у меня в наушниках звучал второй концерт Рахманинова. Когда звучит скрипка, я просто таю, может быть, я какой-то не правильный, но я не люблю всю эту новомодную попсу, в которой нет ни музыки, ни смысла. На время я даже забыл, что в купе уже не один.
Через какое-то время я почувствовал на себе ее взгляд, и от этого ощущения даже приятная музыка стала не в радость. Приоткрыв глаза совсем чуть-чуть, я посмотрел на эту женщину, надо же ее рассмотреть, ведь ехать еще долго, а она уже сняла плащ, оставшись в одной водолазке по горло и в джинсах. А она так ничего, на вид ей лет сорок, может сорок два, на лицо очень даже симпатичная, хотя уже видны проступающие морщинки у глаз. Полноватая, но не толстая, волосы стрижены под каре, темные, но не черные, грудь размера, эдак, третьего, хотя может это бюстгальтер на поролоне. Мне, кстати, не нравятся худые женщины, я считаю, что у женщины должен быть небольшой животик, а не эти фитнес-кубики. Вот у этой женщины как раз животик имелся, ровно такой, как мне нравится. Глядя на то, как она сидит, можно сказать, что бедра у нее достаточно широкие, а по тому, как натянуты спереди джинсы, немного полноватый лобок, и это очень смотрится аппетитно, хотя мне-то какая разница, мне же с ней не спать, наверняка у нее есть муж и даже дети. Ладно, все, слушаем музыку. Я снова закрыл глаза и погрузился в страну звука и некоего волшебства.
Глава 2
В ушах все стихло, концерт закончился, и звенящая тишина накрыла с головой, не оставив ни звука. Сквозь эту тишину вдруг прозвучал голос женщины и разорвал нить, связывающую меня с тишиной и умиротворением, про которую, кстати, я уже успел забыть.
– Молодой человек, можно вас попросить выйти из купе, я переоденусь, а то поздно уже и пора спать, – а голос то приятный, не грубый, таким голосом да песни петь.
Я молча вынул из ушей наушники и, даже не взглянув на нее, встал и вышел из купе вагона, прикрыв за собой дверь. А на улице действительно уже ночь, мимо проносятся одинокие фонари, никогда не понимал, зачем их ставят непонятно где и непонятно для кого. Прошло минут двадцать, а из купе никто так и не сказал мне, что можно возвращаться. Ну, сама виновата, зайду без разрешения, хотя какое может быть разрешение, это же мое купе. Открыв дверь, тихо, как тень, просачиваюсь вовнутрь. Свет уже приглушен, горит только ночник, моя незапланированная попутчица лежит на спине, прикрывшись простынкой и закрыв глаза. Я мельком на нее взглянул. Но и этого мгновения хватило, чтобы отметить, что она уже без лифчика. Грудь уменьшилась и уже не торчит. Груди просто развалились в стороны, прям как мне нравится, значит естественная, своя, без новомодных вставок.
Ладно, пора и мне укладываться. Постелил себе матрац, простынь, вторую простынку положил, чтобы ей укрыться, разделся до трусов и лег на свое место. Снова посмотрел на соседку, вроде спит, значит можно не укрываться. В купе очень тепло, проводница, как во всех поездах, перестаралась и слишком сильно