Темная волна. Лучшее. Максим Кабир
старшего, чтобы стёр из памяти измену Верочки? Которую простил, выдавил кровью и гноем… но не до конца.
Кстати, умеют ли нусы стирать воспоминания?
– Чушь всё это, – сказал старший, и Глеб впервые почувствовал, что кто-то рядом, в его мыслях. Это было похоже на неприкрытую дверь в ванной.
Глеб понял, что майор безбожно пьян. Глаза провалились в глазницы, лицо будто онемело. Самое время для расспросов.
Только в голову ничего не лезло. Какая-то теория, общее и неважное.
– Как работает мыслеформа?
– Как стрела, раз – и всё, – отмахнулся интонацией старший, но по своему обыкновению продолжил: – Знаешь, что такое аффирмация? Установка, фраза… Например: «У меня всё хорошо» или «Чтоб ты сдох». Повторяй многократно, и будет тебе счастье. Ну, или несчастье другому. Рано или поздно. У сканеров, – старший говорил о нусах так, будто сам им не был, – аффирмация срабатывает почти мгновенно, временные рамки ужимаются, курок спускается: «рано или поздно» превращается в «сейчас». Фатальный сдвиг.
– Быстрое проклятие, – пробормотал Глеб. – Выходит, надо только подумать?
– Не только. Надо, чтобы тебя услышали. Подключиться к реципиенту, взломать защиту и проорать ему это прямо в мозг.
Старший лежал в наполненной до краёв ванне. Из воды торчали фермы колен, аккуратные ноздри и синеватые губы. Вода была холодной. Глеб поёжился, глядя на майора.
– Вода, – сказал старший, минуту назад позвавший Глеба, – совсем забыл о воде.
Младший ждал.
– Вода, которая помнит. Чем больше воды, тем лучше. Для телекинетиков – это как бесплатный Интернет. Знаешь такое местечко?
– Мы ведь были на Эльбе. Паром, старые порты.
– Да, да, – шевельнулись над водой губы старшего, – но там много шумов, вода слишком низко… Нет экскурсий на подводной лодке?
Глеб подумал. Заглянул в воспоминания трёхгодичной давности, когда одноклассница Верочки позвала подругу к себе, в Гамбург, и тут же увидел то, что искал майор.
– Эльб-туннель, – сказал Глеб.
– А поподробней?
– Старый туннель под Эльбой, почти полкилометра под рекой. Построили больше века назад, когда перестали справляться паромы.
Старший сел в ванне. Высокий, даже в таком положении. По мраморным мышцам медленно ползли капли.
– Далеко от нас?
– Станций пятнадцать. С пересадкой.
– Погнали.
Каждое новое утро он говорил себе: завтра. Ещё один день – и уеду.
Но не уезжал – слушал тяжёлое шевеление Эльбы над головой. Часами бродил по туннелю и внимал отпечатавшемуся в воде прошлому. Самые яркие и крикливые воспоминания передавались от молекулы к молекуле, всегда оставаясь на одном месте. Над туннелем.
Человек в капюшоне чувствовал копошение образов, шёпот мёртвых голосов. Прошлое, как ржавчина, покрывало железобетонные плиты, которыми сорок лет назад укрепили свод.
Видел, как организмы строителей пожирает кессонная болезнь – чтобы