Прорицатели. Кольцо желаний. Ксения Андреевна Левонесова
ький мир превратился в череду чисел.
Десять ступеней в подъезде, одиннадцать шагов до папиной машины, двадцать три минуты до большого супермаркета. Туда мы ездим почти каждые выходные, чтобы закупить все необходимое на неделю вперед: два десятка яиц, три пакета молока, семь яблок – по одному на каждое утро. На кассе мы всегда ждем, когда аппарат продавщицы пропищит на каждый штрих-код. В прошлую субботу я насчитала пятьдесят семь «пиков». Потом мы дошли сорок восемь шагов до машины и вновь добрались до дома за двадцать три минуты. Удивительно, что каждый раз мы укладываемся в одно и то же время.
Привычка считать не дает сойти с ума. Врачи почти с детства говорили, что слепота неизбежна, что нужно к этому готовиться. Я кивала и была уверена, что они говорят не обо мне. Или обо мне, но заглядывают куда-то далеко в будущее, когда я буду седой старушкой у камина и зрение будет не таким необходимым.
Уже лет в тринадцать я поняла, что мой мир слишком быстро погружается в темноту. Толщина очков увеличивалась, лица друзей и родителей становились все более размытыми. В какой-то момент я поняла, что уже не могу читать. Вместо мамы по дому ходит какое-то белое облачко, а папа и вовсе сливается с серыми стенами. Я попросила родителей одеваться ярче, чтобы я могла находить их даже в толпе.
Теперь мне это не нужно: я никогда не оказываюсь одна. Когда выхожу на улицу, мама держит меня за руку. Папа тоже наверняка приглядывает.
– Аврора, ты готова?
Ах да, лучше всего я различаю родителей по голосу. Вот сейчас меня позвала мама. У нее голос громкий, высокий. Наверное, она могла бы петь в опере, если бы ее не тошнило от классической музыки.
– Милая, ты идешь? – теперь голос приблизился. Я могу точно сказать расстояние до источника звука: пять шагов. Ровно столько от моей кровати до дверей, в которых стоит мама.
– Конечно. Извини, я дочитываю книгу. Еще семь минут.
Я говорю «дочитываю» из принципа. Теперь мне остается только слушать аудиокниги. Это тяжело: интонация читающего никогда не совпадает с моим внутренним голосом, мозг отказывается его воспринимать. Вот и сейчас: последние полчаса я слушала «Евгения Онегина», но не поняла ни строчки. Опять отвлекалась.
Встала, положила руку на стену. Так удобнее идти. Наверное, от моих прикосновений в обоях однажды протрутся полосы, и по их толщине можно будет вычислить, куда я чаще всего хожу: от спальни до кухни – часто, не меньше десятка раз за день; в ванную – поменьше, раза три. В спальню родителей я не заглядывала уже несколько недель. Даже не помню, сколько шагов до их кровати, где в детстве я так любила прыгать с подушкой наперевес.
– Я готова, мам, – дойдя до кухни, подаю голос.
– Хорошо, – одновременно ответили родители.
Здорово, что они понимают мою невысказанную просьбу. Каждый раз, появляясь в комнате, я говорю какую-нибудь ерунду: «я здесь», «что делаете?», «как дела?»
Каждый, кто находится в этой комнате, что-нибудь отвечает. Так я узнаю, кто там.
– Нам обязательно ехать? – неуверенно спрашиваю. Может, они еще передумают?
– Мы же давно об этом договаривались! – отозвался папа. Даже когда он пытается говорить нежно, получается возмущенно или даже грубо. Такой вот у него голос, как наждачная бумага.
– Да, ты прав. Мне нужно общение с другими инвалидами, иначе съеду с катушек.
Наверняка они сейчас обменялись взглядами с выражением «опять дочь возмущается». Ну да, это стало моей второй натурой. Сложно, знаете ли, верить в радужный мир, если больше не можешь различать цвета.
– Ладно, простите, – я нащупала ногой стул и села. – Просто папа сам сказал, что в этом реабилитационном центре одни старики.
– Есть ребята и помоложе, – вступилась мама.
– О чем мне с ними говорить? Я помню, как приехала туда в прошлый раз. Меня посадили с какой-то теткой. Она спросила, как меня зовут и что я люблю. Я сказала, что обожаю зеленый цвет. А она даже не знает, что такое зеленый цвет и чем он отличается от розового! О чем с ней говорить?
Родители вздохнули в унисон. Конечно, им не понять меня. Кто-то из знакомых наплел им, что слепой девчонке полезно общаться с такими же, как она. Будто бы чужая жизнь должна стать для меня примером, что нельзя опускать руки.
Очнитесь! Я за несколько лет узнала, что скоро ослепну. С этой мыслью я успела переругаться, наплакаться и в конце концов смириться. Только вот родители не верят. Думаю, наверное, что я попытаюсь наложить на себя руки или еще что-нибудь. Ха! Не дождутся.
– Аврора, если хочешь, можем не ездить, – смиренно произнесла мама.
– Правда?
– Если ты думаешь, что тебе это не нужно…
– Ура! Пап, ты не против?
Мне захотелось обнять их обоих, но я только примерно знаю, где они сидят.
– Раз уж мы все равно собрались, давайте куда-нибудь выберемся, – предложил он.
Сегодня мой день! Мы выбрали поездку в торговый центр. Мама решила, что мне пора обновить гардероб. Говорит, за зиму