Фабрикант. Сергей Евгеньев
ведь из-за этого весь сыр-бор и начался, – гневно прошипел он.
– И что с того? – купец был само спокойствие. – Я людям расценки объявил – не хотят пусть не работают. Сколько на моих фабриках людям платить – моё дело. Никого не неволю. Не нравится – иди на другую работу нанимайся или землю паши. Только подобные беспорядки устраивать никому не дозволено. А ежели устроили – государственная власть разберётся. Вот вы и приехали, теперь будут знать, как безобразничать.
Калачов жевал губами, пыхтел, но не находил, что возразить. Прав купчина, прав. Получается, что он невиновен. Укорить его не в чем. Краснота спала, Виктор Васильевич успокаивался. Что ж, он покажет людям, кто тут власть!
– Где же им землю пахать прикажете? Наделы у людей невелики, да и земля в здешних местах родит неважно. Семью не прокормишь, особенно крестьянскую, где семеро по лавкам, – холодно поинтересовался Черкасов.
– Это уже не моя забота, – безразлично ответил Кормилицын. – Я своим делом занимаюсь. По мануфактурному производству могу рассказать, коли интересуетесь, а эти вопросы не ко мне.
За столом повисло тяжёлое молчание. Хозяин ресторации из своего угла с тревогой разглядывал напряжённые лица гостей, переживая – не случилось ли чего, довольны ли? Собеседники быстро условились о времени отъезда и стали расходиться. Степан Иванович убежал в полицейское присутствие. Гостей Михаил Максимович проводил до приготовленного вагона, чтобы те смогли отдохнуть перед ранней дорогой, а сам уехал на томненскую фабрику, расположенную неподалёку. Черкасов только успел расположиться в своём купе, как в дверь тихонько постучали. Он открыл, на пороге стоял Калачов, успевший переодеться в уютный халат.
– Позволите, Фёдор Иванович? – учтиво спросил он. – Ресторатор мне на прощание бутылочку коньяка преподнёс. Недурственный – я такой люблю. Не желаете ли перед сном? Тем более, он нынче будет недолгим.
– С удовольствием, Виктор Васильевич.
Губернатор вошёл, тотчас появился слуга, расставил на столике бокалы, шоколад и фрукты.
– Давайте за знакомство. Очень рад, поверьте мне, – сказал Калачов. – Пусть мы и смотрим на общественное устройство по-разному, но оба по-настоящему переживаем за Родину. Вы, вижу, человек неравнодушный. Имеете своё мнение по вопросам, которыми занимаетесь. Желаю вам успеха – одному делу служим, одному Государю.
– Благодарю вас, – чуть смутившись ответил жандарм.
Звякнул хрусталь. Заглянул было слуга, но Виктор Васильевич жестом показал ему, что всё хорошо и тот может идти. Он расположился поудобнее, некоторое время смотрел в вагонное окно, пейзаж за которым, вопреки обыкновению, замер на месте. Фёдор тоже молчал, задумчиво передвигая свой бокал по столу.
– Думаете мне хочется заниматься тем, что предстоит? – спросил Калачов, прервав молчание.
– А что предстоит? – поинтересовался Черкасов, который так и не понял пока, что намерен делать губернатор.
– Приедем – увидим… Зависит от того, что тамошние