Первая Одиссея. Михаил Деревянко
ты считаешь, что я и вымыть ноги гостю не могу?
– Посмотрим, – рассмеялся сын Лаэрта, – попробуй еще раз.
– Не царское то дело.
– Но ты сама пришла мне ноги мыть. Кстати, зачем?
– Гостей так много, что служанок не хватает, – поспешно отвечала Пенелопа и, таз серебряный водой наполнив, вновь стала ноги Одиссею омывать, однако тот за мысль надёжно ухватился и вслух стал рассуждать:
– Нет, нет, всё это неспроста. Скорей всего, тебя прекрасная Елена подослала.
– Сама я вызвалась к тебе идти, – вздохнув, призналась Пенелопа.
– И для чего?
– Понравилось, как ты Елене отвечал. Хотелось убедиться, так ли ты умён на самом деле?
– И как?
– Раскрыв меня, свой ум ты проявил.
– Ты здесь с согласия Елены?
Взор Пенелопа отвела:
– Да, глупо утверждать иное.
С водой таз опрокинув, вскочил поспешно Одиссей и с жаром Пенелопу вопросил:
– Так, может, выбрала меня Елена?!
Не торопясь, отёрла руки Пенелопа:
– Ну, вот и весь твой ум красою ослеплен, как очи ярким солнцем.
Пристально Одиссей взглянул на Пенелопу, глаза прищурив:
– Ты, думаешь, что я попал под её чары?
– Нет смертного, кто устоит перед красой Елены. Дочь Громовержца соблазнит любого.
– Но только не меня!
– Пустое.
– Любое я тогда твоё желание исполню.
– Клянись Афиной.
– Клянусь, но помощь мне нужна.
– И чья?
– Твоя.
– Я не могу обманывать подругу и сестру.
– Да и не нужно, правду говори.
– И наших тайн я не раскрою.
– Я знаю их и так.
– Так чем же я могу тебе помочь?
– Когда я выиграю спор, моё желание исполнишь.
– Нет, этого не будет никогда.
– Чего? Иль спор не выиграю я, иль не исполнишь ты моё желанье?
– Без первого второму не бывать.
– Да, – подхватил тут Одиссей, – за первым следует второе, и я молю богов, чтоб так и было.
– Ну, что же, мне пора, – вздохнула Пенелопа.
– Елена ждёт? – лукаво усмехнулся Одиссей.
– А хоть бы так. Тебе то что?
– Ох, не скажи.
И золотой кувшин взяла она с водой прозрачной:
– Давай, я все-таки помою твои ноги.
– Нет, царской дочери я не позволю. Елене так и передай.
– Я так и поступлю.
Тут сам омылся Одиссей и полотенцем белым вытерся, которое ему вручила Пенелопа. Он пригласил её присесть, чтобы продолжить разговор, но та лишь покачала головой:
– Мне пора.
– Постой! Ты так и не узнала, как догадался я об имени твоём.
– А что тут сложного? Царевен здесь не так уж много.
Взяв таз серебряный и золотой кувшин, царевна вышла, а сын Лаэрта о чем-то долго размышлял, откинувшись на кресле и в потолок мечтательно глядя.
Песнь третья. Пир
В те времена не допускались женщины на пир, но многомудрая Елена,