Вся жизнь как подарок судьбы. Николай Герасимов

      Ностальгические нотки вели меня к тем, с кем когда-то я встречался едва ли не каждый день. В этот раз мне было уже порядочно за шестьдесят, но чувствовал я себя вполне прилично. Те же, кого бы хотел увидеть, все моложе. Интересно, как устроились их жизни, какими они стали сейчас?

      К своему удивлению, из всех прежних товарищей и просто знакомых я застал только Валерия и его жену Людмилу Колосовых, живущих на параллельной нашей улице 5-й Березниковской. Я и Валька Колос, как все тогда его называли, были просто хорошими товарищами, ещё пацанами мы с ним вместе лазили с ружьями по болотам, играли «под интерес» в карты. В соседскую девчонку, подругу моей сестры Люську, он был влюблён, я думаю, с самого раннего детства. И сейчас мне было очень приятно видеть в здравии эту добрую семью, пронёсшую свою любовь через всю жизнь.

      Было по-летнему тепло, но улица почему-то больше не шумела детскими голосами. Никого!

      А где наши бывшие добрые знакомые, где тогдашние девчонки? Здесь же сейчас тихо живут в знакомых мне старых или в этих вот вновь построенных, закрытых глухими заборами домах? «Так почти всех, о ком ты спрашиваешь, уже нет, – говорит Валентин, – их совсем нет… умерли… и некоторые уже давно».

      Но как же так? Ведь многие из них только-только родились, когда я был мальчишкой. Другие едва пришли в этот замечательный мир, когда я уже стал парнем. И тех девчонок нет, которые меня любили. Нет круглолицей Вальки, милой девочки Ляльки. Неужели и Фаи нет? И Машеньки Шуваловой тоже?! Как же так? Вдруг – и исчезли! Так рано!

      Значит, не зря мы так часто слышим горестные слова пожилых людей: «Жизнь пролетела как один день. Вроде и не жили совсем». Именно в этот раз я, кажется, осмыслил эти горькие вздохи совсем не таких ещё старых, но буквально высосанных жизнью, усталых людей.

      Те визжащие от первых детских восторгов девчонки, к счастью, ещё не знали, как молниеносно пролетят их дошкольные годы. И вот уже каждое утро они должны идти на свою первую «работу» – в школу. Идут потому, что так надо, что образование действительно нужно. Лично мне, иногда с подсказки добрых людей, пришлось убедиться в этом за свою жизнь не раз. А как же эти, кого сейчас уже «совсем нет»? Большинство по бедности, другие потому, что не встретили в нужное время, как я, добрых наставников, не смогли осилить десятилетку, ушли в ПТУ, ФЗУ, техникумы. И потом сразу же на работу. Им хотелось самостоятельности, какой-никакой собственной заработанной «копейки». Зимой утром, ещё почти в ночи, по морозу бегом на работу – в цеха, на фабрики, в грохот ткацких, прядильных станков, в матерщину мастеров. Вечером опять работать, уже дома, и, наконец, совсем без сил в кровать… Завтра… Да что завтра! Так будет и послезавтра, и через месяц, и через годы.

      Не лучше, а чаще хуже, складывалась судьба бывших мальчишек, парней, мужиков. Их, только ещё родившихся, сразу за порогом дома ждала та же бездушная конвейерная лента. Каждое утро день за днём, год за годом – на работу! За копеечную зарплату, за 12 дней «трудового» отпуска в год.

      И пусть попробуют опоздать, хоть день прогулять. Да, пусть попробуют… В один из общих «судебных дней» – 7 мая 1952 года – «воронок» собрал нас, только что осужденных, из нескольких городских судов; и всех для начала на три дня поместили в карантинную камеру – «нолёвку» Хуторовской тюрьмы города Иванова. Оказалось, в камере до нас уже были «прописаны» двое, считай, не мужиков, скорее, взрослых парней-работяг. На них, морально раздавленных, молча сидящих с опущенными чуть не ниже колен головами, больно было смотреть. Как стало известно, один имел 4-месячный тюремный срок за опоздание на работу, другой получил 6 месяцев отсидки за один день прогула. И с нами же вместе сегодня в тюрьму доставили «уголовника» из города Фурманова. Этот ещё зимой, поскользнувшись и падая, случайно, возможно, не слабо ударил рукой по груди проходившего мимо милиционера. За это сегодня суд по статье 73 УК «благословил» его шестью годами лагерей! Стране такие «преступники» были очень нужны.

      Вот один слово в слово запавший мне в память разговор с другом Виктором Шевчуком. Это был какой-то из 1970-х или 80-х, совсем не обильных годов:

      – Знаешь, Витя, на что я обращаю внимание в наших магазинах? На витринах какие-то дешёвые рыбные консервы, в грязных открытых пакетах такое же грязное пшено, перловка. И сплошь пустые прилавки. Зато сразу бросается в глаза совсем небольшой, но зовущий к себе ухоженностью уголок, заставленный