Африканские россказни. Александр Белка
>
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Идут по пустыне
два негра:
один – русский,
другой – татарин…
(из анекдота)
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Здравствуй, читатель!
Чтобы упредить недоумение и вопросы («Почему у негров не негритянские имена?» «Почему негр —хохол?» «Так негр или татар?»), которые могут возникнуть у тебя при прочтении «россказней», хочу заранее прояснить почему так получилось. А виноват в этом народный фольклор, именуемый анекдотами. Благодаря их краткости, уже по именам можно было понять не только национальность персонажа, но и его характер. Чем я, конечно, не преминул воспользоваться. Анекдотов, как ты знаешь, бесчисленное множество. Вот один из них, про Василия Ивановича и Петьку, и вдохновил меня на написание смешных (и не только) рассказов. Ниже я поведаю его. Но, чтобы ты понял о ком идёт речь, сделаю небольшой исторический экскурс.
Василий Иванович Чапаев в первую мировую войну был награжден тремя орденами Святого Георгия (для сравнения, это что три ордена «Боевой Славы» в ВОВ), в гражданскую воевал с белогвардейцами, был начальником дивизии. Погиб во время отступления от нападения белоказаков, когда переплывал реку Урал.
Петька (Исаев Пётр Семёнович) – ординарец Василия Ивановича.
Фурманов Дмитрий Андреевич был комиссаром у Чапаева и следил за политическим настроением в дивизии.
Анька (вымышленный персонаж) была пулемётчицей в дивизии и возлюбленной Петьки.
А вот теперь слушай.
С ЧЕГО ВСЁ НАЧАЛОСЬ
В дивизии, как известно, народу много, но вот балагуров и шутников, способных рассмешить не один десяток мужиков, по пальцам можно было пересчитать. В роте, что деревню охраняла, где штаб дивизии расположился, такой балабол имелся. Как начнёт в той же столовой языком плести, так служивые от хохота про еду забывали.
А Петька тоже шутник был ещё тот, но до этого балабола ему было (ох как!) далеко. И решил он догнать пустобрёха и перегнать, чтобы только его одного слушали. А Петька-то – он такой, что задумал, то завсегда выполнит. Стал он тренироваться, так сказать, язык разминать. В общем, месяц не прошёл, а он уже своего добился. Как начнёт что балякать, так народ сразу ротного краснобая-то бросает и к нему бежит послушать. Понравилось Петьке такое внимание, и стал он, пока командир его боевые задачи решал, всякие разные смешные истории придумывать, да короткие, чтобы долго не рассусоливать. Придумает, и в первую очередь к Василию Ивановичу бежит. Кто как не он должен первым это услышать? А потом уже остальным рассказывает.
Поначалу любители посмеяться сами за ним бегали и просили: «Расскажи да расскажи». Месяца через два, когда уже приелось ежедневное хохотание до колик, стали его потихоньку избегать. Ещё через неделю – прятаться. Задолбал ведь вконец! И послать – не пошлёшь. Ординарец самого Чапая как ни как. А Фурманов за соблюдением субординации строго следил и за её нарушение карал ещё строже. Вот и стал народ от него хорониться.
Не понравился Петьке такой расклад. Разозлился он на неблагодарных слушателей и стал охотиться за ними. Поймает кого-нибудь, кто прытью особой не отличался и давай ему истории свои рассказывать. До смерти не изведёт, но до боли в печени от смеха, гад, доведёт точно. Дошло до того, что вышел он как-то из штаба, а в деревне никого. Пусто. Ни солдат, ни деревенских. Даже Анька со своим пулемётом куда-то исчезла. Вот как всех достал! Только караульные одни маячат. Да и те при виде его по привычке замаскироваться норовят. Хоть и знают, что начдив строго-настрого тому наказал их не трогать, дабы они могли службу свою исправно нести. Ну, с деревенскими-то Петьке понятно было. Заперлись в избах и спрятались под кроватями, чтобы он их через окно не увидал. Вроде как нету их дома. Но вот куда служивые-то с Анькой подевались? До этого Петька так и не допетрил.
Но от забавы своей он всё равно не отказался и продолжал сочинять. А вдруг кто замешкается, а он его поймает и раз – новую историю ему изложит. А тому неожиданно понравится, и он перестанет от тебя прятаться. И другим расскажет, что ты совсем не злодей. В общем, Петька не терял надежды восстановить остывшее к нему внимание.
И вот однажды, придумав новую историю прибежал он к командиру.
– Василий Иванович, я тут новую историю сочинил!
Строгий командир по-отечески относился к своему ординарцу и считал его увлечение невинным чудачеством. Ну кому плохо от смеха-то? Знал бы он кому! Да только никто не решался ему об этом сказать. Действительно, человек тебе смешную историю рассказывает, а ты него жаловаться. Как-то не серьёзно это.
– Ну давай рассказывай, раз пришёл, – вздохнул Василий Иванович,