Эпицентр. Павел Корнев
ледствий натуральным образом крутило потроха.
И это ещё повезло, что к моменту моего отъезда из расположения не только не обнаружили бездыханного тела Казимира, но и вроде бы даже не заметили его отсутствия в медсанчасти. По крайней мере, никаких видимых мер по розыску ушедшего в самоволку курсанта или его убийц пока что не предпринималось.
За ночь я и глаз не сомкнул – всё ворочался, ворочался и ворочался в ожидании решительного топота, стука распахнувшейся двери, приказа одеваться и шагать на выход. И утром, когда получал у старшины командировочное удостоверение и учётную книжку, собирал вещи, прощался с Василем и Варей, напряжение тоже не отпускало ни на миг. Но тогда это были ещё цветочки – вот пока ехал от автохозяйства до контрольно-пропускного пункта, аж взмок весь; так и казалось, что на КПП развернут и отправят на допрос. Но не развернули и не отправили.
Предъявил документы, вывернул на дорогу и лишь там, такое впечатление, начал дышать полной грудью. Глупость, конечно, полнейшая. И не то глупо, что задержания боялся – реально могли и допросить, и на гауптвахту до завершения расследования законопатить, – глупо было расслабляться, просто за ворота выехав. Как выехал, так и обратно заеду, если подозрения в моей причастности к гибели Казимира возникнут.
И всё же напряжение отпустило сразу, как только шлагбаум за спиной опускаться начал. Умом понимаю, что ничего ещё не кончено, да только нервной системе на все доводы разума плевать с высокой колокольни.
Вырвался? Вырвался!
Отсюда и подсознательное желание прибавить скорость. Но сдержался, не лихачил и ручку газа до упора не выкручивал. На выезде пришлось остановиться у пропускного пункта, крышу которого венчала солидная мачта антенны. Сонный младший сержант без особого интереса изучил направление, вернул бумаги и пообещал дать знать о моём выдвижении на Кордон.
– Проезжай! – махнул он рукой, зевнул и скрылся в караулке.
Я и поехал и уж больше не сдерживался, прибавил скорость, подставил лицо встречному потоку воздуха, выкинул из головы страхи и опасения.
Всё! Погнали!
Ждали меня километрах в пяти от города. Дорога там поднималась на небольшой пригорок, а только я перевалил через него и покатил вниз, на глаза сразу попался припаркованный у обочины двухдверный автомобиль со сложенной крышей. Не легковой вездеход отдельного научного корпуса и не патрульная полицейская машина, обычный автомобиль без стилизованной схемы атома на дверцах или таблички «Полиция» за лобовым стеклом, но сердце так и забилось.
Рядом с малолитражкой стоял Альберт Павлович.
Институтский консультант требовательно вскинул руку, и я сбросил скорость, прижался к обочине, стянул с головы танковый шлем.
– Ну и что ты творишь, Пётр?
Резкий вопрос заставил растерянно захлопать глазами; мысли в голове так и заметались.
О чём это он? О чём, о чём, о чём?!
Усилием воли я подавил нервную дрожь и взял эмоции в узду.
Это ведь не задержание по подозрению в убийстве! Точно – не задержание! Слишком странное место, да и с чего бы Альберту Павловичу чужую работу выполнять? Едва ли это соответствует его принципам!
Быть может, раздражение вызвала моя командировка? Но это же глупо! Послали – и поехал, а как иначе-то? Какие ещё могут быть варианты?! Или дело в том, что не изыскал возможностп заблаговременно уведомить о полученном назначении? Так я и сам не знал! А как узнал – сразу капитану Городцу доложил. Ко мне какие претензии?
Я сглотнул и спросил:
– А что такое, Альберт Павлович?
– У тебя в направлении пункт назначения какой указан? – последовал новый неожиданный вопрос. – «Сорок шестой километр», так?
– Так.
– А на инструктаже что касательно остановок говорили?
– Только по требованию уполномоченных сотрудников ОНКОР…
Консультант РИИФС развёл руки в стороны.
– Я похож на уполномоченного сотрудника корпуса? Нет? Ну и что ты творишь, Петя? Жить надоело?
У меня натуральным образом голова кругом пошла.
– Но вы же…
– Заруби себе на носу: любая остановка в пути чревата тем, что тебя прикончат, а техника, оружие, форма и документы окажутся в руках иностранных диверсантов или местных саботажников. Эпицентр – зона повышенного внимания, тут оперативная обстановка будто на фронте.
– Понял, – ответил я, впрочем, не слишком-то уверенно.
Альберт Павлович жёстко глянул в ответ и резко сменил тему разговора.
– Мышека зачем убил?
Я успел уверить себя в том, что опасность миновала, поэтому округлил глаза в совершенно естественном, без малейшего наигрыша изумлении. Но вот высказался уже вполне осознанно, в нужном ключе, не позволив шоку сдавить до сих пор нывшую гортань и признать своим нелепым молчанием вину.
– Да как – убил? – возмутился я. – Подумаешь, приложил дубинкой по голове! Большое