Замри, как колибри (сборник). Генри Миллер
все вот так бросить? Ты в своем уме?
– Это трудно объяснить… Боюсь, вы не поймете… Я просто хочу быть счастливым.
– Счастливым? О чем ты? При чем тут это?
– При том что счастье клоуна – в чужой шкуре. А я хочу быть счастлив в своей собственной.
– Ничего не понимаю… Послушай, дружище…
– Скажите, – Огюст заломил руки, – почему при виде нас люди то плачут, то смеются?
– С чего это тебя потянуло на риторику, а? Успокойся! Спустись на землю. Будь реалистом…
Клоун посерьезнел:
– Реальность – вот то самое слово! Я понял, кто я, зачем я, что должен делать. Это – реальность. А то, что вы называете реальностью, – это опилки, пыль, труха… Ваша реальность как песок – уходит сквозь пальцы…
– Мой дорогой Огюст, – вкрадчиво произнес директор, будто обращаясь к неразумному младенцу, – ты слишком много думаешь. Не забивай себе голову, сходи в город, выпей хорошего вина, выспись хорошенько… Не стоит принимать поспешных решений. Иди…
– Бросьте! – Огюст решительно мотнул головой. – Я не нуждаюсь ни в советах, ни в утешении. Я все решил. – Он протянул директору руку.
– Ну что ж, как знаешь. – Тот безнадежно пожал плечами. – Значит, ты пришел проститься?
– Да. Прощайте.
И снова Огюст ринулся к новой жизни, чтобы, достигнув ее дна, начать сначала. Но подходя к городу, вдруг сообразил, что в кармане завалялась лишь пара жалких су. А ведь он скоро проголодается… Замерзнет… Что ж ему, рыскать, аки зверю дикому, в поисках пристанища? Стоило ли ради этого все бросать? Он вдруг перестал понимать, с чего его вдруг понесло в город.
– Ну доберусь я до Южной Америки. – Он не замечал, что размышляет вслух. – Если вообще доберусь! А на каком языке я буду говорить? И с чего я решил, что меня там ждут? Да и есть ли там цирк? А даже если и есть, то от своих ряженых небось отбою нет.
Огюст оказался в маленьком парке и присел на лавочку.
– Надо все хорошенько обдумать. Как я попаду в эту чертову Южную Америку? Я не птица. Я человек, а человек слаб, у него хрупкое здоровье, слабые конечности, нежный желудок, ему нужно тепло, отдых, нормальная пища, наконец!
Он скрупулезно перебирал в уме качества, которые, по его разумению, отличали его, Огюста, от прочих творений Создателя. И неожиданно сделал открытие из разряда тех, которые хоть и не подкупают новизной, но никогда не приедаются: лишь двуногим дарована способность смеяться и лить слезы!
«Я не птица!» Мысль тянула на откровение. Ведь сколько ни насилуй воображение, крылья от этого не вырастут.
Какая, к черту, Южная Америка? Дело ведь не в том, куда пойти и как добраться до этого куда, а в том, что… Огюст запнулся, подбирая слова. А может, все идет как надо? И пусть дальше идет своим чередом… Что это его потянуло на самобичевание? Да потому, что всяк сверчок знай свой шесток. А то возомнил себя невесть кем. Зазорным стало смешить народ, захотел человечество осчастливить, кретин! А счастье, оно в руце Божьей. Огюст понял это, только когда лишился былых