Ласточки. Игорь Ривер

      Кирю разбудил вкусный запах жарящегося хлеба. Он даже подумал, что это ему снится и что сон слишком хорош, чтобы просыпаться. Потом запах стал еще вкуснее, он понял, что ему не мерещится и открыл глаза.

      В выбитые окна полуразрушенного фольварка, в котором обосновался их дозор, светило веселое мартовское солнце. Задача у дозора была очень простой: предупредить, если на ведущих к перекрестку дорогах появятся немцы, или кто-то из начальства. О немцах они должны были сообщить красной ракетой, а о начальстве зеленой, продублировав сигнал парой выстрелов. Ничего сложного. Двое спят, третий смотрит в бинокль. Вот только почему его не разбудили? И откуда этот запах?

      Он поднялся, надел шинель, которой укрывался и перетянул ее ремнем. Потом поднял лежавший рядом с ним ППШ и выглянул в дверной проем.

      – О! Проснулась наша Спящая красавица, – прокомментировал его появление сидевший у костра и что-то жаривший старшина. – Никак выспался?

      – Дык это… – Киря шмыгнул носом. – Сплю и чую: где-то жрут без меня. Чем это пахнет, Андреич?

      – Тебе не все равно? Иди лучше, Петра смени. Он тебя утром будить не стал. Сказал, что сам постоит.

      – Ага, ладно. Сейчас. А чем пахнет-то? Опаньки…

      Подойдя ближе, Киря наконец разглядел, что делает старшина. Тот жарил на саперной лопатке яичницу. Вот откуда шел запах.

      – Нифига себе! Где взяли?

      Старшина усмехнулся и ответил:

      – Ты ночью снес! Я мимо шел – лежит яйцо рядом с тобой.

      – Андреич, не гони!

      – Я тебе хоть раз врал? Вон и Петька подтвердит. Эй, Петруха!

      – Чего? – ответили сверху.

      – Скажи, что яйцо рядом с Кирей нашли!

      – Без базара! Рядом лежало.

      – Слышал?

      Киря удивленно хлопал глазами. Старшина раньше в подобных розыгрышах замечен не был, но яйцо, поджаривающееся на малой саперной лопатке, говорило само за себя.

      – Ты проверь по карманам, может там еще есть.

      Он действительно сунул руки в карманы шинели, но тут его взгляд упал на лежащую в углу белую курицу с отрубленной головой. Киря сразу все понял и рассмеялся.

      – Ну, Андреич! Подколол…

      – Заметил наконец? Курятник здесь "тридцатьчетверка" переехала, всех курей пехота переловила, а эта как-то уцелела. Пришла ночью к тебе и снесла яйцо. Петр ее заметил и – штыком, а ты сопел в две дырки и ничего не услышал. Петруха!

      – О-у?

      – Комм цу мир, делить будем. Киря, отвернись!

      Поджаренное яйцо было аккуратно переложено с лопатки на кусок хлеба, накрыто вторым куском и этот бутерброд двумя взмахами ножа был поделен на три примерно равные части.

      – Кому? – спросил старшина, указывая ножом на один из кусков.

      – Мне.

      – Ха! Прогадал. Кому?

      – Тебе.

      – Молодчик!

      Кусок был самым большим.

      – Ну, бери свой и топай на пост, а я этот подарок судьбы ощипывать буду.

      Спустившийся вниз Петр двумя глотками проглотил свою долю и запил водой из фляги. Спать он не стал, а вытащил из кармана гимнастерки нитку с иголкой, снял шинель и начал зашивать дырку.

      – Курица – это еще ничего, – сказал он. – Вот у нас той зимой случай был, это еще до того, как я в этот полк попал. Мы тогда наступали на Сальск…