Как я не стал хорошим мальчиком. Антон Прус
заснул. После сна мы пошли с за козами на другой конец деревни, там пастух, оказывается, пас коз на поле, и все жители деревни вечером забирали своих коз. Вот почему козы по вечерам приходят домой. А я думал это они сами, ну, гуляют. По всей дороге валялись горошины козьих какашек. Мы шли с козочками, а Рая мне рассказала, что, когда я был совсем маленький, только начал ходить самостоятельно и Зойка была маленьким козленочком, я стал подбирать маленькие круглые какашечки козленка, наверное, подумал, что это конфеты или изюм, и ел их. Целый рот набил ими, и не давал дедушке выковырять их из меня! Я не поверил, конечно, ведь ладно одну какашку, но набить целый рот ими – как это можно, они же по вкусу вряд ли на изюм похожи? Рая только смеялась. Я тоже смеялся, больно смешно было себя представить с полным ртом козьих какашек.
Мы поужинали с Раей, она пожарила белые грибы с картошкой и луком. У нее было вкусное варенье из красной смородины, а чай был невкусный. А потом я лег спать. Я так и не понял, где Рая спала, так как кровать была одна в доме. Но перед сном я попросил ее рассказать мне сказку, и она рассказала про свою жизнь, про мужа, который умер, про войну. Все это было совсем не как в сказке, а, и скучно, и страшно одновременно. Было так странно лежать в жаркой большой чужой кровати. В окне светил другой фонарь, не как у меня в комнате. За ковром, у Раи не было обоев, как у нас в доме, у нее просто были шкаф, комод, полка и ковры на стенах. Но часть стен – это были просто бревна. Так вот за ковром, под кроватью – шуршали мыши, а может крысы. Но приятнее было думать про мышей. И тут я вспомнил, как дедушка разбирал старый сарай, чтобы потом построить новый, и под полом мы нашли маленькое гнездышко с розовыми малюсенькими крысятами. Я взял одного в ладошку и принес бабушке. Я не знал, что бабушка может так громко кричать и быстро бегать. А когда я вернулся к крысиному гнезду в сарае, то увидел дедушку, который рубит маленьких крысят лопатой. Я стоял и плакал. Кричать как бабушка мне не хотелось, но было так жалко крысят, и того, что они слепые, розовые и голенькие, совсем без волосиков, что они жалобно пищали, потому что их мама убежала, как моя мама недавно, что их домик был разрушен, а потом их вообще убили лопатой. Это было очень страшно, очень несправедливо. Я с дедушкой долго потом не разговаривал, хотя он и лук со стрелами мне сделал, и гайку с пером на веревочке в небо запускать научил. И вот я лежал на Раиной постели и мне было хорошо, что ее крысята или мышата в безопасности, как я под одеялом, что их мама, наверное, с ними рядом.
А потом приехала мама. Я ее сразу простил и обрадовался. И мы пошли с ней на рыбалку. Я учил ее ловить, но она очень боялась червяков. Она вываливала из банки червей, а я ругался, потому что их копать было трудно, и вот так разбрасывать их было неправильно, ну не хватит же потом. Вот она вываливала червей в траву, и ждала пока червяк сам наползет на крючок, чтобы забросить его. Ну, конечно, мне приходилось самому насаживать червяка, а то он бы просто уплыл в воде, кто же этого не понимает?! Рыбы мы не наловили, потому что мне приходилось и маме