Вокруг Венеры. Александр Рогачев
овека
Я рвал обещания,
и лопались мысли.
Я думал – Испания,
но рейсы зависли.
"Вам дольку страдания?"
Я все еще трезвый.
"Где ваши старания?"
Звонок через бездну:
гудки. И на проводе
силою Ома
иней на холоде,
"Будь же здорова".
Звонки, переезды,
слезы ночами,
улыбки из лести:
"Чего вы кричали?"
И битые стекла,
гудок, участковый.
"Да я бы упек вас".
Портвейн недешевый.
Прогулка по парку,
случайная встреча.
"А может сигарку?"
"Нам души калечат".
И ночи бессонные,
и танцы, и песни,
а души голодные,
подвыпили с тестем.
И день за неделей,
извечно в дороге -
обходы отелей,
и мокрые ноги.
Gosts
Ко мне приходят призраки, они мне снятся,
и делают мне больно без причины,
во тьме знакомых образы дымятся,
и держит мои ноги пол из глины.
Ко мне приходят призраки, они танцуют
и танец их о параллельном мире,
они красивые мне образы рисуют,
метая их в меня, как будто в тире.
Знакомые улыбки пробуждают чувства,
объятья создают во мне тепло -
на утро мне всегда безумно грустно,
и светом давит на меня окно.
Ко мне приходят призраки, они мне снятся
и делают мне больно без причины,
они вбивают меня внутрь матраца,
смеются и целуют со всей силы.
По городу ходит молва
По городу ходит молва о мертвых,
газеты молчат опоссумом,
а кто-то кричит в брюках истертых,
встречая рядом кости апостола.
Церковь мертва. В пылающих храмах
белый огонь сжирает молитвы.
В светлых когда-то праздничных залах
медленно тают песен мотивы.
Сканд
я не был горд как горы,
пока искал пути,
я не ударил в шпоры,
чтобы себя спасти,
но был доволен ношей,
что бросил лишь вчера,
мой дух давно уж скошен,
а впереди вода…
Через серые дворы
Через серые дворы
по желтым мостовым,
сшибая крики детворы,
глотая дым,
сверкал холодным янтарем,
шагая через дождь,
не мне сдаваться им живьем,
ты мне поешь.
По-тихому с ума
Он долго стоял под окнами,
он долго плакал без слёз,
и волосы рвал он копнами,
и бился как раненый пёс.
Улыбку тянул канатами,
но смех походил на крик.
Рубаха смеялась заплатами,
а ноги вели в тупик.
В квартире стены из пыли,
диван-командир поник,
а номер на двери забыли,
как старый его дождевик.
А серый дым его мыслей
о тлеющий образ от скал
разбился. Остался лишь кислый
и слабый грязный оскал.
Проспекты
Проспекты тонут в воде,
всплывают газетные пачки,
проиграны вечером скачки,
и снова ножик в стене.
Сегодня ждали мороза,
но ливень крикнул грозой,
и где-то мальчик босой,
бежит с упряжкой без воза.
Мое обгорает горло
Моё обгорает горло,
треплется уголь от шарфа,
себя ощущаю актёром,
и с неба играет арфа.
В огромнойпромзоне завода,
где искры и крики рабочих,
я стал командовать взводом,
в атаку идущего ночью.
Но ждали защитники крова,
готовили