В моей руке – гибель. Татьяна Степанова
электричках, шумных, чумазых, самого разного пола и возраста, иногда бесцеремонных, иногда развязных, иногда растерянных и жалких, как все дети, брошенные на произвол судьбы в мире взрослых, тянущих жалобными голосами любимое «Мы люди-и не ме-е-стны-я-я…», играющих на визгливых гармошках в темных переходах, настойчиво всучивающих вам косметику неизвестного происхождения, аляповатые лейблы, презервативы и прочую грошовую дрянь.
– Тебя собаки не поранили? – спросила она.
– За ср… хотели тяпнуть, только она у меня тухлая, потому что я ею каждый день… – сквернословило это милое восьмилетнее дитя с подкупающим цинизмом. – Нога болит уй-юй-юй как! Ой, тетя, а у вас мелочи не будет? Мне только фанты попить…
– Ты где живешь? – Мещерский переглянулся с Катей: не бросать же этого травмированного циника и попрошайку на дороге. – Где твои родители? Мы тебя к ним отвезем, хочешь?
– Бабка ногу вмиг зашепчет, – мальчишка хитро прищурился. – Я покажу, куда ехать. Это твоя, дядь, тачка? Хреновая. У моего, знаешь, какая шикарная!
– У отца, что ли? – Мещерский завел мотор. – Показывай. Кстати, как звать-то тебя?
Катя мужественно готовилась узреть за поворотом дороги какой-нибудь кочующий цыганский табор со всеми его атрибутами: полосатые перины на траве, уйма горластых детей, закопченные чайники на кострах, цыганки в турецких юбках и вязаных кофтах, прокисшая вонь мочи, пота, керосина, но…
Дорога свернула и озадачила их, приведя в самый обычный подмосковный поселок – тополя, пятиэтажки, магазины-стекляшки, будка ГАИ на перекрестке. Они пересекли поселок по главной и единственной улице и выехали на пустырь, где шла новостройка. Чуть поодаль, у синеющего на горизонте леса, красовались новенькие кирпичные коттеджи с черепичными и железными крышами из тех, что возводятся на селе теми, кто не жалеет на строительство денег. В самый большой дом с ломаной крышей и круглыми окнами-арками второго этажа цыганенок и ткнул пальцем.
Только когда они подъехали к воротам циклопического, иначе и назвать-то нельзя было это гигантское сооружение, забора, огораживающего внушительных размеров участок, Катю осенило: да это же цыганская деревня. По области цыгане селились во многих районах компактно – целыми деревнями-родами. А тут еще и с размахом. Цыгане появились сразу и со всех сторон – из-за заборов, из-за углов недостроенных домов. В основном женщины и дети. Мещерский вытащил мальчишку из машины и понес к воротам, постучал. Прошло минуты две, калитка распахнулась, выскочили две молодые цыганки. Затараторили с мальчишкой на своем языке: видимо, он рассказывал впечатления. Затем он вывернулся из рук Мещерского, оперся на цыганок и на одной ноге заскакал к дому. Калитка захлопнулась. Мещерский повернул было к машине.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно