Закономерности и метаморфозы этногенеза. Пять очерков о закономерностях взросления народов. Дмитрий Немельштейн
территориально-хозяйственной экспансии (в нашем случае, не надо придавать слову «экспансия» негативного политического значения; в контексте понятия «этногенез», экспансия – это естественный вектор движения развивающегося этноса как природного явления, природного объекта) чеченцев на равнину, мы наблюдаем все известные нам формы этой экспансии.
Здесь и освоение никем ранее не занятых земель в начальный период движения на равнину; и вытеснение русских путём частых набегов на их хутора и посёлки, что делало жизнь казачьих семей в этих местах невыносимой; это мирная аренда частью чеченского общества земель, которыми на тот момент владели русские казачьи общины; это череда попыток, даже при осознании заведомой их тщетности, полного военного разгрома русского этноса (вот где в полной мере проявляются непреоборимые закономерности этнического взросления), что открыло бы большой простор для развития этноса чеченского.
Все эти формы постоянно перемежались. Так, наряду с мирной арендой казачьих земель чеченцами – соседями казаков – продолжались непрерывные набеги горских чеченцев на Русскую линию. Причём, горские чеченцы оказывали сильнейшее давление на своих равнинных сородичей, вынужденных, часто против своей воли, но всегда в силу традиции и обычая, оказывать им в этих набегах определённую помощь.
По поводу аренды чеченцами казачьих земель В. А. Потто пишет, что Гребенские казаки владели землями между Тереком и Сунжей до 1783 года [19, с.315].
Причём, «право владения этими угодьями никогда не оспаривалось у них ни кумыками, ни кабардинцами, а тем более чеченцами, которые до конца XVIII-го столетия арендовали у них затеречные земли по особым контрактам или условиям.… …Так продолжалось почти 75 лет, когда чеченцы, жившие в вассальной зависимости от кумыкских князей, сбросили с себя это тяжкое иго и просили позволения /русского/ начальства селиться вольными аулами на плоскости между Сунжей и Тереком» [19, с.315].
Наместник российской императрицы на Кавказе Павел Александрович Потёмкин, руководствуясь общепринятой по отношению к покоряемым народам политикой кнута и пряника, «отвёл для их /чеченцев/ поселения земли, издавна принадлежавшие казакам. … Контракты были нарушены, и там, где прежде дозволялось иметь только кутаны, теперь появились аулы, и мало-помалу все затеречные земли и воды… перешли во владение чеченцев» [19, с.315].
Всё это не могло не ухудшить, и заметно, отношение русских казаков к чеченцам, так как, и без того небогатые казачьи общины потеряли значительную часть своих доходов, не говоря уже об охотничьем, рыбном и иных промыслах. Например, теперь для рыбной ловли казакам отводился только левый берег Терека, а чеченцам – правый. Таким образом, вопреки ожиданиям П. А. Потёмкина, положение всей Кавказской линии не только не улучшилось, но, в связи с нарастанием напряжения между чеченцами и русскими, изрядно ухудшилось.
Однако говорить, что решение Потёмкина