Вологодское разорение. Александр Быков
пусть и берестяные; главное, что от души. Феклуше тоже был приятен подарок работника Тимоши. Она не знала, нравится ей этот парень или нет, просто было радостно получать от него знаки внимания. Втайне девушка мечтала о замужестве. Иван Соколов не раз говорил Феклуше, что сосватает ее за достойного человека и приданое даст.
Вот только работник вряд ли подходил для этого дела. Такой же бедняк, как и она.
Говорят, с милым и в шалаше рай, но это летом, а остальное время что – горе горевать в нужде и холоде? Нет, уж если суждено ей побывать замужем, думала девушка, то только за таким, как Иван Соколов: чтобы собой ладен, мастеровит, а если надо, то и воином может стать, защитником.
Если бы посватали ее за такого пригожего молодца да приданое дали, тут бы Феклуша и расцвела. Но разве бывает такое? Вряд ли. Удел таких, как она, искать себе ровню. А значит, Тимоша для нее всем подходит и если посватается, то ерепениться грех – надо давать согласие, а добра наживать придется совместно.
С такими думками она перешагнула порог келейки старца Галактиона.
– Можно к тебе, батюшка? – девушка в ожидании встала на пороге.
– Заходи, голуба моя. С чем пришла, рассказывай, – добродушно приветствовал ее Галактион.
– Исповедаться пришла, тяжело на душе у меня, – негромко начала Феклуша. – Давеча хозяйка в сердцах говорила, что в городе войск мало. Неровен час, враг лютый нападет – не совладать с ним будет. Она даже работников хочет в дозор ставить. Страшно мне.
– Чему быть – не миновать, – ответил Галактион. – С кротостью принимай, дитя, неотвратимое, ибо все в руце[21] Божией.
– Так будет что или нет?
– Сказано: что будет, то и будет, и град падет, и стены рухнут, и вороны над пепелищем кружить будут, не многие спасутся и станут потом сказывать, как дело было.
– А ты спасешься?
– Да разве ж обо мне речь?
– А я, а наши, Соколовы?
– Говорю же, все в руце Божией! Молиться надо, Господь милостив, вдруг да пошлет избавление. Но молитва до Господа идет долго, если она одна, а если много, то быстрее, так что молитесь все за избавление града Вологды от бедствия.
– Скажи, батюшка, а почему ты себя сковал железами? Я видела, так татей сковывают, чтобы не сбежали, а ты же не тать? – снова спросила Феклуша.
– Христа тоже сковывали, когда на смерть вели, я иду его путем.
– Значит, и тати тоже?
– Глупая ты еще, Феклуша! Разумей: одно дело по своей воле на себя железа наложить, другое – по воеводской. Я веригами спасаюсь, а они тяготятся… Соображаешь?
– Да, смекаю.
– Я, когда помоложе был, с легкостью эти железа носил, а теперь устарел, тяжело бывает и руку поднять.
– Так сними, никто же не велит тяжесть таскать!
– Нельзя, милая, сие есть знак того, что сила духа впереди телесной силы стоит, и даже когда та кончается, то духовная сила всегда остается. А вот если пропала духовная сила, то и человек пропал.
Феклуша ничего не поняла, но согласно кивнула.
– Значит, я буду молиться
В руке (устар.)