В эфире. Рубен Самвелович Аракелян
спускавшимся вниз, почти что к самым ладоням. Его спина была согнута и неподвижна. Шевелилась лишь голова под тканью, он будто бы рассматривал что-то перед собой, что-то внимательно изучал.
– Должен сказать, ты мне интересен, – снова проговорило существо, – ты знаешь, что очень немногие смогли сделать то, что совершил ты?
Путник сглотнул ком с неприятными острыми гранями, образовавшийся у него в горле.
– Честно говоря, я удивлен…
– Что здесь вообще был кто-то до тебя? Почему? Ты считаешь себя настолько уникальным?
Мужчина недолго обдумывал ответ. Он заранее знал, что придется отвечать на вопросы. Это изначально должно было стать подобием теста, испытания, которое он должен будет пройти, чтобы получить то, за чем пришел.
– Можешь не отвечать. Я знаю, кто ты. И знаю, кем ты хочешь стать. Прежде, чем мы перейдем к сути, назови мне время.
– Время?
– Да, время, – ответило существо, сильно растягивая каждый новый звук, – то время, когда ты понял, как все обстоит. Я хочу его знать.
Нужно ли было отвечать на этот вопрос? Это, разумеется, была проверка, но что если он, путник, не осознавал весь уровень могущества стоявшего в нескольких шагах существа? Что, если перед тем, как решить прийти сюда, имела место быть недооценка рисков и угроз? Что, если он, каким-то одному ему ведомым образом, попытается использовать информацию, которую получит, для того, чтобы навредить его, путника, планам? Что, если он слишком долго теперь обдумывает свои ответы?
– Разве ты не знаешь его? – спросил мужчина, все еще стоя на границе между пустырем и стеной из безжизненного камыша.
– Стал бы я спрашивать, если бы знал?
– До этого ты знал все. Ну или, по крайней мере, пытался все так представить. Ты знаешь, кто я такой, знаешь, то, чего не знаю я…
– Ты в этом сомневаешься? – вопрос был произнесен с в точности той же интонацией, с которой были сказаны и все предыдущие фразы, но отчего-то он ощущался гораздо более жестким.
Если до этого не чувствовалось никакой угрозы, то теперь она словно появилась. По крайней мере там, где она могла бы ощутиться в эфире, которого тут не было и следа. Что это? Разве это возможно? Как это вышло, что он почувствовал эмоцию там, где нет средств для того, чтобы ее почувствовать?
– Я сомневаюсь в том, что ты так всемогущ, как хочешь казаться.
Существо слегка выпрямило спину и обернулось, все еще глядя через плечо, сквозь непроглядную черную ткань скрывавшего лицо капюшона.
– Ты думаешь, что камни в твоей сумке тебя защищают. Ты в это искренне веришь. Но даже с ними за пазухой, даже со всеми своими способностями ты остаешься всего лишь человеком. Не человеку рассуждать о моем могуществе. Нет, только не ему, – он сделал паузу и медленно обернулся.
Плащ начертил на воде под ногами идеально ровный круг, все еще оставаясь внутри ее. Холод воды стал буквально леденящим. И в момент, когда внутри зародилась