Корона мечей. Роберт Джордан
их джи'и'тох, о том, что они должны отслужить день и год и все такое? – Айрам кивнул. Хорошо, потому что Перрин и сам не очень-то во всем этом разбирался. Объяснения Гаула относительно айильских обычаев часто приводили к тому, что Перрин совсем запутывался. Нелегко, наверно, объяснять то, что кажется очевидным. – Ну вот, гай'шайн не позволено носить ничего из того, что носят алгай'д'сисвай. Это означает «воины копья», – добавил он в ответ на хмурый вопросительный взгляд Айрама. Неожиданно Перрин заметил, что одна из пленниц Шайдо рысью припустила прямо в его сторону – высокая молодая женщина, золотоволосая и хорошенькая, несмотря на длинный тонкий шрам на щеке и несколько шрамов в других местах. Очень хорошенькая и совершенно голая. Прочистив внезапно охрипшее горло, он отвел взгляд и почувствовал, как вспыхнуло его лицо. – Как бы то ни было, вот почему они… э-э-э… в таком виде. Гай'шайн могут носить только белое, а ничего белого здесь у них нет. Это просто такой обычай.
«Гори огнем и Гаул, и все его объяснения, – подумал Перрин. – Могли дать им что-нибудь, чтобы прикрыться!»
– Перрин Златоокий… – произнес рядом с ним женский голос. – Карагуин послала узнать, не хочешь ли ты воды.
Лицо Айрама побагровело, он, по-прежнему сидя на корточках, резко развернулся, чтобы оказаться к женщине спиной.
– Нет, спасибо.
Это та самая золотоволосая женщина, понял Перрин, упорно продолжая смотреть в сторону, но ничего не видя. У айильцев вообще весьма странное чувство юмора, а у Дев Копья – Карагуин была Девой – оно отличалось особым… своеобразием. Они быстро смекнули, какое впечатление на мокроземцев производят голые Шайдо – только слепой не заметил бы этого, – и неожиданно со всех сторон к мокроземцам поспешили с поручениями гай'шайн, а остальные айильцы только что по земле не катались, глядя на краснеющих, заикающихся, а иногда и вскрикивающих мужчин. Перрин ничуть не сомневался, что Карагуин и ее подруги сейчас не сводят с него глаз. Уже по крайней мере десятый раз к нему подходила одна из женщин-гай'шайн и спрашивала, не хочет ли он напиться, не нужно ли ему принести воды, или оселок, или еще какую-нибудь глупость, чтоб им сгореть.
Внезапно одна мысль пронзила его. К майенцам почти никто не подходил. Кое-кто из кайриэнцев – не многие – явно веселились, поглядывая на все происходящее, хоть и не так открыто, как это делали майенцы; точно так же вели себя и некоторые пожилые мужчины из Двуречья, а ведь им следовало бы лучше понимать, что к чему. Но дело не в этом. Главное, ни к кому из них вторично не подходили с этими якобы поручениями, насколько он мог заметить. Тем же, кто реагировал особенно сильно – кайриэнцам, которые громко возмущались непристойностью такого поведения, и некоторым молодым парням из Двуречья, которые так заикались и краснели, будто готовы были от стыда провалиться сквозь землю, – вот им докучали до тех пор, пока они не убегали из круга фургонов…
Перрин с усилием заставил себя взглянуть в лицо женщины-гай'шайн.