День, когда мир перестал покупать. Дж. Б. Маккиннон

      Пролог

      Мы должны перестать покупать, но мы не можем перестать покупать

      Полдень в пустыне Калахари в Намибии, на юго-западе Африки. Здесь так жарко, что с каждым вдохом легкие словно превращаются в кожу. Кустарник, так и норовящий порезать вас, уколоть или зацепиться за одежду, расползается во все стороны. Рядом, но слишком далеко, чтобы идти пешком в такую жару, разбросаны крытые соломой глинобитные хижины того же цвета, что и красно-золотой песок под ногами. Хотя прошло уже два десятилетия XXI века, эта сцена примечательна почти полным отсутствием вещей: только пара выгоревших на солнце пластиковых стульев, выцветшая одежда на стайке юных охотников да треугольник из металлолома, удерживающий потертый чайник над тонким слоем углей. В проеме без двери виднеются лук и колчан со стрелами.

      Еще один охотник, постарше, сидит под поникшим деревом, тень от которого едва может вместить двух человек так, чтобы те не соприкасались коленями. Имя этого охотника неместным произнести трудно. Его зовут Гǂкao, где ǂ – твердый резкий звук, получающийся, когда язык срывается с бугорка за передними зубами. Это звучит примерно как «Гиткао», и если вам так проще о нем думать, то он бы наверняка простил вас. Вы также можете представить его с аккуратной седой бородкой, лицом морщинистым скорее от смеха, чем от тревог, и худощаво-мускулистым телосложением бегуна на длинные дистанции.

      «Сейчас мы в основном едим пищу из буша», – говорит мне Гǂкao. Время от времени правительственные чиновники приходят с двумя большими мешками кукурузной муки для каждой семьи. Люди здесь также получают немного денег – либо от государства в качестве поддержки, либо изготавливая предметы ручной работы, которые приходится доставлять почти за сорок километров – верхом или пешком, – чтобы продать в Цумкве, городе одной улицы, являющемся административным центром. Но его родная деревня, Ден|уи (звучит немного похоже на Денгуи), не могла бы выжить без охоты и добывания пищи в пустыне.

      «Я замечал в других деревнях, что некоторые мужчины не охотятся и даже не имеют охотничьих инструментов. Когда встает солнце, они просто сидят по домам до заката. Но в этой деревне мы продолжаем и будем продолжать, – говорит Гǂкao. – Если у вас наступят тяжелые времена, если белая полоса закончится, вы должны быть в состоянии позаботиться о себе».

      Конечно, нельзя сказать, что Ден|уи до сих пор нетронута современным миром. Гǂкao сидит в синем пластиковом кресле; на нем одежда – в том числе ремень с блестящей пряжкой в ковбойском стиле, который он купил в магазине подержанной одежды в Цумкве. (Зачастую такова судьба одежды, пожертвованной африканцам, – она продается торговцами или сжигается, а не раздается нуждающимся.) Однако сегодня на ужин у Гǂкao будет тушенное в диких овощах мясо антилопы куду. Он не охотится с ружьем. У него есть лук, сделанный из дерева гревия, на котором натянуты сухожилия с хребта антилопы. Древки стрел он делает из толстых полых стеблей высокой травы, а наконечники отравляет личинками жуков, которых он выкопал из земли и раздавил. Колчаном ему служит трубка из прочной коры толстого корня ложного зонтичного дерева, который он выкопал, разрезал и прожарил, чтобы удалить сердцевину одним ударом руки. Иногда он делает колчан поменьше и несколько неотравленных стрел, чтобы продать редким в здешних местах туристам, но эти свои навыки он сохраняет не ради того, чтобы заработать денег на рынке. Для него они – привычные средства и способы выживания.

      Гǂкao смог бы рассказать вам, что он один из племени жу|’хоанси[1] (звучит немного как «жукванси»), что на его языке означает «Истинный народ». Большинство чужаков, с другой стороны, знают их как бушменов калахари, или иногда сан, поскольку видели их и слышали их необычный «щелкающий язык» в специальных выпусках National Geographic или в классической комедии «Наверное, боги сошли с ума».

      Уже долгое время идут споры об историческом багаже этих терминов. Но, как говорит Джеймс Сазман – британский антрополог и писатель, посвятивший большую часть своей карьеры жу|’хоанси, – «по их мнению, проблема не в том, как другие их называют, а скорее, в том, как другие к ним относятся».

      В 1964 году канадский антрополог по имени Ричард Б. Ли, которому тогда еще не исполнилось тридцати лет, начал более чем годовое исследование племени жу|’хоанси, впоследствии признанное одним из важнейших в науке XX века. Когда Ли прибыл в пустыню Калахари, антропологи, как и все чужаки, считали охоту и собирательство отчаянной борьбой за выживание, а также стадией развития более близкой к диким животным, чем к современным людям.

      Ли решил проверить эти допущения эмпирическим путем. Он целый месяц тщательно записывал,