Метка магии. Джорджия Бауэрс
ь тайком дать ей отвар гамамелиса и алоэ вера для полоскания горла, что и вернуло языку нормальный размер.
Утреннее солнце просачивалось сквозь голые ветви, разбрасывая пятна света по земле цвета предрассветных сумерек. Матильда оглянулась через плечо, затем снова посмотрела на улей. Она была не в настроении танцевать с пчелами после их бесцеремонного нападения, но ей нужна была их королева.
Бабушка Матильды посещала ульи раз в неделю, чтобы рассказать пчелам о происходящем в семейном доме, – ритуал, в котором Матильда все еще не разобралась, учитывая, что ее бабушка последние три года почти не разговаривала. Тем не менее Нанна Мэй пробиралась сквозь деревья к ульям каждое пятничное утро, чтобы отдать дань уважения пчелам и держать их в курсе последних событий. Матильде всегда было интересно: жужжали ли они ей в ответ или молчали, как сейчас.
Сама того не осознавая, Матильда скользнула пальцами по корявым буквам на своем лице, прослеживая имена каждой души, которую она исказила, каждого человека, которого она сломала. Она отдернула руку. «Еще один ничего не изменит», – подумала она про себя.
Ее глаза осмотрели искривленную землю в поисках того, ради чего она пришла сюда. В нескольких метрах от нее кустилась крапива двудомная, или крапива жгучая, как ее называют те, кого не таскают в лес, чтобы выучить латинские названия каждого растения, на которые приходилось смотреть каждый день школьных каникул. Скука. Матильда стянула шерстяные перчатки, наклонилась и погладила крапиву обеими руками, морщась, пока стебельки терлись о ее кожу. На мгновение ей стало больно, но это было ничто по сравнению с тем, что армия внутри улья сделает с ней, как только почувствует угрозу. Укус крапивы жужжал над ее руками, как невидимое силовое поле. Кому нужны эти защитные перчатки, когда тебя учили, что любой сорняк в лесу может быть полезным, а твои пальцы время от времени скручивает от магии?
Ожог пополз по рукам, Матильда вздохнула и закрыла глаза. Когда она сунула голову в распростертые объятия крапивы, вороны пронзительно закричали, приветствуя рассвет, и запрыгали на ветвях серебристой березы, толкая друг друга, чтобы лучше разглядеть ведьму за работой. Матильда подняла глаза и нахмурилась, морщась от боли, обжегшей ее лоб.
– Ш-ш-ш! – шикнула она на птиц.
Визг прекратился, и черно-белая тень спикировала с деревьев. Матильда наблюдала, как сорока копошится в сорняках. Ее прибытие приносило печаль тем, кто в ней нуждался. Матильда приветствовала одинокую птицу благодарным кивком: то, что другие считали суевериями, ее учили воспринимать как подарки; традиционные предзнаменования смерти – прекрасная основа для озорства. Ее лицо горело. Матильда подошла к отверстию в дереве – по-прежнему ничего, кроме густой тишины, просачивающейся из скрытых сот.
Она потянулась внутрь ствола дерева, кончиками пальцев коснулась армии, намеревающейся защитить своего драгоценного лидера. Трюк с крапивой, однако, сработал, и она не почувствовала ни одного из крошечных укусов, когда пчелы атаковали ее руки и устремились к ней как крошечные ракеты напрасной смерти. Матильда отмахнулась от них, пока пальцами пыталась найти королеву, и тишина улья превратилась в вой ужаса.
– Вот ты где, – сказала Матильда, и улыбка, такая же сладкая, как мед, который пчелы никогда бы не сделали, скользнула по ее лицу.
Она уверенно отошла, стряхивая настойчивых пчел, а затем подняла руку перед глазами: черно-желтая красавица боролась между большим и указательным пальцами. Матильда поднесла свой приз к губам и поцеловала ее, осторожно, чтобы избежать колючего жала, затем бросила пчелу в рот и проглотила, принимая огонь, который последовал за ней в горло.
Ее техника глотания пчел, безусловно, улучшилась с первого раза.
Утренний свет изменился даже за время короткой прогулки от улья до кухни. Матильда просунула голову в приоткрытую дверь, нырнув под ветку бузины, которую повесила там бабушка, чтобы нечистая сила не проникла через заднюю дверь. Огонь мерцал в объятиях очага, значит, бабушка Мэй где-то рядом. Ее жизнь вращалась вокруг поддержания света огня, чтобы их предки могли найти дорогу, если им это понадобится. А густой аромат молотого кофе и мимозы означал, что ее мать только что была здесь. У Матильды заурчало в животе, когда она заметила пушистый купол хлеба, лежащий на поцарапанном кухонном столе.
– Сладко, – прошептала она.
Матильда открыла дверь и шагнула внутрь, направляясь прямо к буханке. Ее отец перед отъездом сделал кучу всего, чтобы жизнь в доме стала удобнее, но бабушка не разрешала ему прикасаться к кухне, только позволила поставить холодильник. Свет исходил из окон и висячих фонарей, а тепло источала огромная плита, которая вместе с открытым огнем делала кухню самым теплым местом в течение всего года.
Когда девушка отрезала корку от хлеба, задняя дверь со скрипом открылась, Матильда обернулась и моргнула, увидев посетителя, выглядывающего из-за открытой двери.
– Откуда ты взялся, Виктор? – спросила Матильда, протягивая руку.
Крошечный козлик моргнул своими золотыми глазами и уставился на Матильду.