Честность свободна от страха. Саша Фишер
осторожный шаг вперед. – Только я пока не имею права носить фамилию Фогельзанг… Я Грессель.
– Если угодно, могу называть вас Грессель, – доктор громко засмеялся, запрокинув голову. – Право носить приставку штамм получают по праву крови, а не бюрократически. Вы точно Фогельзанг, герр Грессель. Остальное – пустая формальность. Впрочем, чтобы вас не смущать, обещаю больше не использовать ваше настоящее имя, пока вы не будете полностью к нему готовы. Прошу к столу!
Доктор Готтесанбитерсдорф взмахнул руками, словно фокусник, приглашающий зрителей на представление. На правой стороне стола стояли семь одинаковых прозрачных чаш, наполовину заполненных мутной жижей разных цветов. Из открытого несессера торчали горлышки и пробки разноразмерных склянок, флаконов и бутылей. Десяток пустых пробирок в деревянной подставке. Латунный штатив. Маленькая спиртовая горелка. И открытый футляр со скальпелем.
– Присядьте на стул, герр Грессель и закатайте правый рукав, – доктор ловко выхватил из несессера склянку с прозрачной жидкостью, вынул притертую стеклянную крышку и аккуратно поставил ее на стол. – Положите руку на стол и сожмите в кулак. – Доктор наклонился и вылил на запястье Шпатца несколько капель резко и незнакомо пахнущей жидкости. – Будет неприятно. Я сделаю надрез на счет три. Раз!
И полоснул скальпелем запястье сразу под большим пальцем. Шпатц не успел ни зажмуриться, ни испугаться. Доктор положил скальпель, извлек из подставки пробирку и подставил ее под тонкую струйку крови.
– Вообще-то среди врачей принято пользоваться медицинской иглой, чтобы взять анализ крови, – неотрывно наблюдая, как капли красной жидкости стекают по прозрачным стенкам пробирки, проговорил доктор. – Но мы с вами делаем не совсем обычный анализ. А он требует особого подхода…
Уровень крови поднялся до едва заметной метки, и Готтесанбитерсдорф ловко закрыл ранку ватным тампоном, смоченным все в той же прозрачной вонючей жидкости.
– А впрочем, это не более, чем мой личный каприз, – доктор опять улыбнулся, обнажив белоснежные зубы и покачал перед глазами Шпатца пробиркой с его кровью. – Совершенно все равно, как именно берется кровь на эти тесты. Просто я люблю драматические эффекты.
Шпатц облизнул пересохшие губы. Ранку на запястье нещадно щипало, в голове царил сумбур. Находиться наедине с этим человеком было жутко и одновременно любопытно.
– Я приехал в Гехольц из-за вас, герр Грессель, – усаживаясь на стул с противоположной стороны стола и все еще не выпуская пробирку из рук сказал Готтесанбитерсдорф. – Не мог отказать себе в удовольствии своими глазами увидеть сына Блум, которую все считали погибшей. Как я уже сказал, вам не о чем тревожиться. Кровь вервантов не смешивается с кровью виссенов.
– Тогда зачем этот тест?
– А об этом необязательно знать Боденгаузену, – Готтесанбитерсдорф извлек из несессера длинную пипетку и погрузил ее кончик в пробирку с кровью. Красные бусинки побежали