«Облетели цветы, догорели огни». Василий Брусянин
тели поравнялись с громадным окном цветочного магазина. – Посмотри, какая прелесть! На дворе такой морозище, а там!.. Цветут они и благоухают!.. Это напоминает мне дивную Италию!..
– Ну, плюнь!.. Пойдём… Холодно! – протестовал художник пониже, но всё же остановился у окна и засмотрелся на цветы.
Озарённые фиолетовым светом электрических лампочек, цветы, действительно, останавливали внимание прохожего. Ярко-красные, голубоватые как бирюза, белые как снег, они красовались за стеклом, подёрнутым иглами мороза, и казались равнодушными и к суровой зиме, и к холодному вечеру и к вьюгам, а над ними простирали свои громадные листья пальмы, филодендроны и фикусы, и у самого стекла стояла стройная, зелёная горная сосёнка.
– А вынеси в эту минуту любой бутончик на улицу – и опустит он свою красивую головку и скоро-скоро поблекнет!..
Не успел высокий художник закончить своей фразы, как дверь магазина отворилась, и на панели появилась высокая, стройная брюнетка, в светлой шапочке на тёмных вьющихся волосах и в коротком жакете, отороченном по воротнику и вдоль полы светлым барашком, под цвет шапочки.
– А вот выпал на улицу ландыш серебристый и не боится мороза! – приподнятым тоном воскликнул художник пониже, и его глаза с лукавой улыбкой встретились с глазами брюнетки.
Та вспыхнула, догадавшись, по адресу кого была брошена эта фраза, сверкнула зрачками тёмных ясных глаз, улыбнулась и пошла дальше. Полминуты спустя она снова обернулась и встретилась с двумя парами весёлых, внимательных и восхищённых глаз молодых людей. Девушка смутилась и пошла быстрее. Художники медленно и лениво пошли своею дорогой. Теперь они уже не злословили над своим профессором, и каждый из них, в тайне один от другого, думал о цветах, о серебристых ландышах, о брюнетке в светлой шапочке…
Быстро шагая по свежему похрустывавшему снегу панели, Надя думала о молодых людях, а в её ушах всё ещё звучала фраза о ландыше, выпавшем на улицу, и щекотала её чуткое самолюбие. Поравнявшись с углом улицы, она ещё раз невольно оглянулась и пристально посмотрела вдоль панели. В морозном воздухе, залитом электрическим светом, мелькали блестящие пушистые снежинки, по панелям двигались тёмные закутанные фигуры пешеходов, по улице взад и вперёд сновали сани, слышался говор, глухой и невнятный, слышался скрип под полозьями саней.
Надя повернула в узкий и глухой переулок, и сердце её словно упало. Здесь было сумрачно, газовые рожки уныло мигали, по обе стороны переулка тянулись стены тёмных домов… Безлюдно, сумрачно и неприветливо! Неприветливо как в их маленькой квартирке, с низким потолком, потёртыми половицами и с тёмными, замазанными обоями стен. В зальце одинокая лампа под зелёным абажуром, у стола старуха-мать с постоянно перевязанною щекою, а в соседней комнате брат Коля вслух подзубривает уроки… Скучно, темно и однообразно!
Каждый день в продолжение нескольких лет одна и та же однообразная жизнь, и лучше бы никогда не видеть этой ветхой и угрюмой обстановки комнат, не сидеть по вечерам у лампы с зелёным абажуром, не слышать стонов больной матери, или тягучего, противного и какого-то неестественного голоса брата, который целые вечера проводит над скучными учебниками.
Сегодня Наде не хотелось бы думать об этом! Так хорошо прошёл ясный морозный день! В магазине с утра до вечера перебывало много покупателей, слышался говор, весёлый и беспечный, и так хорошо пахло цветами! У них в магазине всегда какой-то особенный тонкий аромат духов, и даже электрические лампочки светят особенно: на потолке, на полу и на стенах лежат узорные тени растений, а разноцветные бутоны ещё ярче выступают на тёмном фоне зелени.
В магазин заходит только чистая публика. Приезжают дамы-франтихи, от которых также пахнет духами, заходят надушенные, красивые и весёлые кавалеры, выбирают букеты, а иногда увозят целые корзины пахучих весёлых цветов!.. Немка-хозяйка не держит мрачных надгробных венков, и всё, что растёт и зеленеет в обширном магазине, всё, что цветёт и благоухает в зелени красивых узорных листьев, – всё это подготовлено для жизни, для радости, наслаждения и счастья!..
И работа у Нади лёгкая и чистая! Из дома выходит она не раньше десяти часов утра, и потом всё время проводит среди красивых благоуханных цветов, или разбирая своими тоненькими пальцами нежные стволики растений с разноцветными головками, или ходя по магазину около цветов и беседуя с покупателями. В свободное от занятий время Надя усаживается у широкого окна в зелени растений и сквозь переплёт веток и узорных листьев смотрит на бойкий проспект. Когда надоест смотреть в окно, она берёт книгу и сидит в тишине над раскрытыми страницами, следя за интересной фабулой романа или повести. В книгах, которые ей приходилось читать, описывается, большею частью, жизнь таких людей, с какими Надя никогда не встречалась в действительности. И ей всегда казалось, что нарядные барыни и кавалеры, которые заходят в магазин, – также герои и героини таких же романов и повестей. Когда в книге встречались страницы описания иной жизни, и когда в романах описывались люди, которые казались Наде похожими на её мать, тётю Сашу, дядю Ваню и их многочисленных родственников и знакомых, – она пропускала такие страницы, потому что действительная жизнь, её