Стихотворение А. С. Пушкина «19 октября 1827» и трактовка его смысла в музыке А. С. Даргомыжского. Григорий Ганзбург
осмотреть собиравшиеся годами на книжной полке труды музыкальной пушкинианы, мы увидим, что к этой области относятся специально лишь немногочисленные книги и статьи музыковедов, но зато – многие и многие сочинения композиторов. Есть среди них такие, что сродни стихам Пушкина – музыкальные тексты нерукотворной художественной точности. В их числе – сильнейшие русские оперы, начиная от «Руслана и Людмилы» М. И. Глинки и включая «Русалку» и «Каменного гостя» А. С. Даргомыжского, «Бориса Годунова» М. П. Мусоргского, «Евгения Онегина», «Мазепу», «Пиковую даму» П. И. Чайковского, «Моцарта и Сальери», «Сказку о царе Салтане» и «Золотого петушка» Н. А. Римского-Корсакова, «Алеко» и «Скупого рыцаря» С. В. Рахманинова, «Мавру» И. Ф. Стравинского…
Всё, что написано музыковедами для лучшего понимания этих опер, а также романсов, кантат и произведений других жанров, прикосновенных к пушкинскому слову, – относится одновременно и к пушкинистике, и к музыковедению.
Пушкинистика – наука весьма специфичная, по своей разветвленности и пестроте не знающая аналогов. Стремлением ко всеохватности и некоторыми другими чертами она похожа на богословие. Поскольку в ее объекте изучения – в поэзии Пушкина – как в священном тексте, уже второй век ничего не меняется (и не будет меняться), эта наука жива бесконечным разнообразием толкований и динамична благодаря несхожести интерпретаций изучаемого текста. То же свойственно некоторым отраслям музыковедения музыковедения (таким как, например, баховедение, моцартоведение, шубертоведение и др.).
Согласно Гете, цель науки – сделать природу понятной всем1. Применительно к нашей теме это должно звучать так: цель музыковедения – сделать музыку понятной всем, а цель пушкинистики – сделать произведения Пушкина понятными всем. Учтём, что задача каждой из этих наук резко усложняется, когда их объектом становится синтетическое произведение, где литературный и музыкальный тексты действуют совместно в составе общей, единой композиции.
Пушкинистика – комплексная наука о Пушкине (и не только наука, но весьма широкая специфическая сфера мысли, где явлены в слове лучшие умственные силы всех племён, знающих по-русски). Бытует мнение, что комплексность позволяет адекватно изучать связи творчества поэта с музыкальным искусством. Можно услышать даже выражение «музыкальная пушкинистика», против которого приходится решительно возражать, поскольку наука о Пушкине не может быть музыкальной, (как и скульптурной, архитектурной и т. п.). Музыкальной бывает пушкиниана (коллекция всего, что имеет отношение к Пушкину), а пушкинистика может быть музыковедческой. Такая область знания издавна существует и накопила ряд публикаций разного качества.
Начиналась музыковедческая пушкинистика более столетия назад, когда были напечатаны работы М. М. Иванова «Пушкин в музыке» (СПб., 1899) и С. К. Булича «Пушкин и русская музыка» (СПб., 1900). Впоследствии появлялись всё новые публикации (хотя и немногочисленные), этапными стали книги: И. Эйгес «Музыка в жизни и творчестве Пушкина» (1937), В. Яковлев «Пушкин и музыка» (1949), А. Глумов «Музыкальный мир Пушкина» (1950).
Однако музыковедческая пушкинистика действует эффективно лишь до тех пор, пока исследование касается музыки в жизни Пушкина и/или высказываний Пушкина о музыкальном искусстве.
Но что происходит в художественном произведении, когда стихи непосредственно соприкоснутся с музыкой? Может и ничего не произойти (если органичное их соединение не удалось), а может случиться нечто, принципиально подобное термоядерному синтезу – с выходом энергии неотвратимой проникающей силы. Понимание того, что именно происходит с пушкинским текстом при соединении его с мелодией и другими элементами музыкальной ткани, требует применения не филологического и не музыковедческого, а специального аналитического аппарата, которым располагает особая научная дисциплина – либреттология.
Что такое либреттология?
Либреттология – наука о словесном компоненте музыкального произведения2.
Основной термин этой дисциплины – либретто – трактуется расширительно. Словом либретто (итал.: книжечка) традиционно принято называть вербальный текст оперы, оперетты или сценарий балета. Реже обозначают этим термином текст оратории, в единичных случаях – текст музыкальных произведений иных жанров. Например, Т. Н. Ливанова с осторожностью применяла этот термин по отношению к пассионам И. С. Баха (заключая при этом слово «либретто» в кавычки)3. Л. Г. Ковнацкая тот же термин употребила для обозначения литературной основы вокального цикла. Она пишет: «Пирс […] составил оригинальное „либретто“ вокального цикла на стихи и пословицы Блейка»4.
Как видим, практика словоупотребления такова, что первоначальный и общепринятый смысл термина либретто (словесный текст оперы) имеет тенденцию к расширению. Такое расширение логически оправдано, поскольку позволяет обозначать общим термином все вокальные тексты независимо от жанра, относя их, тем самым, к одному классу явлений. В дальнейшем изложении
См.: Свасьян К. А. Философское мировоззрение Гёте.– Ереван, 1983.– С. 7.
См.: Г. И. Ганзбург. О либреттологии //Советская музыка [M.]. —1990. – №2. – С.78—79.; Е. Д. Мышкис, Г. И. Ганзбург. Об одном способе самостоятельного изучения иноязычных либретто (структура учебного пособия) // Особенности преподавания иностранных языков в вузах искусств. Сборник научных трудов.-Л., Изд. ЛОЛГК, 1990. – С. 135—141.; Г. И. Ганзбург. Либреттология и специальные аспекты изучения вокальных произведений Ф. Шуберта и Р. Шумана // Шуберт и шубертианство. Сборник материалов научного музыковедческого симпозиума. – Харьков, 1994. – С.83—90.; Г. И. Ганзбург. Шубертоведение и либреттология //Франц Шуберт: К 200-летию со дня рождения: Материалы Международной научной конференции.– М.: Прест, 1997. – С. 111—115; Пушкинистика и либреттология // Вісник Харківського університету №449. Серія Філологія. Пушкін наприкінці ХХ століття. – Харків, 1999. – С. 261—266.
Т. Ливанова. Музыкальная драматургия Баха и ее исторические связи. – М., 1980. – С. 167.
Л. Ковнацкая. Бенджамин Бриттен. – М., 1974. – С. 322.