Доброе утро, Царь!. Анна Мистунина
й летописец великого города Арша и всех его областей, ехидный и вздорный старик, которого на дух не переносили другие энсы, наклонился вперед в своем кресле и наставил на Иарру костлявый палец:
– Повтори, что я сказал!
– Ты сказал, опасность исходит от Бездомных и я должна не дать Палате утопить это в военной болтовне. Никто не станет этого слушать, дед. Дарастан…
– Молчи! Я скажу тебе, что будет. Будет война с Дарастаном, чего еще ждать? Все к этому и шло. Я предупреждал еще прошлой весной, но же слушает Адая? – старик пожевал губами, тонкими и почти бесцветными и продолжил: – Эннуг бы вас всех забрал, я пережил больше войн, чем все эти молокососы вместе взятые! Это всегда болтовня и затраты, а к лету все так или иначе завершится. Аршу это не опасно. Говорю тебе, на звездах начертана беда и исходит она не от Дарастана. Эннуг тебя побери, девка, это же ясно, как день! Почему я должен объяснять тебе простые вещи?
– Потому что ты притворяешься больным, чтобы я поехала вместо тебя в Палату, – Иарра увернулась от летящей трости, не прекращая расчесывать волосы: дело привычное. – Дед! Когда-нибудь ты меня убьешь!
– И поделом тебе! – рявкнул старик. – Мне следовало бы доверить свой Голос твоей матери, и, кажется, скоро я это сделаю!
Иарра незаметно сморщила нос. Отложила расческу и принялась собирать тяжелые волосы под украшенную бахромой налобную повязку. Пустая угроза. Она успела превратиться из несмышленыша во взрослую девушку с тех пор, как дед с матерью в последний раз хотя бы говорили друг с другом. В детстве, правда, Иарра мечтала о том, как однажды все наладится и они заживут большой дружной семьей. Но даже тогда у нее хватало ума понять, что счастье продлилось бы от силы неделю, до первого большого скандала.
Дед заметил ее гримасу.
– А тебя следовало бы выдать замуж, – едко добавил он и с откровенным любопытством уставился на нее, ожидая ответа.
Иарра засмеялась несколько принужденно:
– Ох, нет, дед, ты же это не всерьез! Я слишком похожа на тебя, чтобы годиться в хорошие жены! Пожалуйста, разреши мне остаться с тобой!
Она умоляюще захлопала ресницами и тут же решила, что перестаралась. Но дед неразборчиво пробормотал что-то про «льстивую девку» и откинулся на спинку кресла. Вид у него был довольный. Иарра подвинула к себе ларец дымчатого стекла и придирчиво выбрала украшения. Скромность и достоинство: тонкие золотые браслеты на запястья, жемчужное ожерелье на шею и две крупные жемчужины в уши. Длинное синее – цвет ее Дома – платье украшено только густой бахромой, так же, как и налобная повязка. На ногах сандалии с золотыми пряжками. Ничего лишнего, образ «богатая и самодостаточная». Энс Адай одобрительно наблюдал за ней.
– У тебя есть чувство меры, не то, что у твоей матери, – заметил он. – Отправляйся к этим болтунам, Эннуг их забери, и сделай все правильно. Помни – опасность придет от Бездомных. На звездах начертаны потрясения и великие беды. Мне снятся тяжелые сны, наверняка вещие… впрочем, нет, этого не говори. Скажи так: Дарастан всего лишь пощиплет наши перья, Бездомные же сожрут нас изнутри, а мы не заметим их, пока не станет слишком поздно. Ты поняла меня, глупая девка?
– Если я глупая, можешь ехать в Палату сам, – улыбнулась она, застегивая на шее замочек ожерелья.
– Ах ты… – он угрожающе оскалился, но трость лежала на полу у Иарриных ног. Других предметов, которыми можно было бы в нее запустить, под рукой не нашлось. Дед с сожалением выдохнул и прорычал: – Делай, что я тебе говорю! Зачем ты нужна, если я сам буду выслушивать их болтовню?
– Должен же кто-то выслушивать тебя, – она на всякий случай приготовилась спасаться бегством, но Адай только рявкнул:
– Пошла вон!
Она хихикнула:
– Это ты в моей комнате, дед. Дай мне спокойно одеться, и я отправлюсь в Палату и выполню все, что ты пожелаешь. Как и всегда, вообще-то.
– Наглая девка, – буркнул Адай и велел: – Подай мне трость!
Иарра молча подняла с полу тяжелую трость – рукоять в виде змеиной головы, окованный железом конец. Настоящее оружие, при случае и вправду может убить.
Дед схватил трость и дважды ударил железным концом в пол. Звук получился громкий – Иарра поморщилась. Тут же открылась дверь, и к деду с поклоном приблизился рослый юноша в сером хитоне до щиколоток, безбородый, с длинной косой на затылке. На лбу у него была вытатуирована синяя змея – знак Дома Самурхиль, но не рисунок, как у Иарры и деда, а лишь иероглиф-обозначение, какие носили все представители младших семей.
Раздраженный энс отвесил ему пощечину:
– Шевелись быстрее!
Юноша молча взялся за спинку кресла и покатил его к выходу. Хоть и рожденный в младшей семье, он принадлежал к их Дому, имел право на приставку «балл» перед именем и положенную всякому Высшему долю почтения. Но в присутствии энса Адая ничего не значили ничьи права, кроме его собственных. Глава Дома был настоящим деспотом.
Резное кресло из редкой