Последняя из Лунных Дев. Барбара Дэвис
нас боятся, они готовы сочинять о нас разные небылицы, чтобы как-то прикрыть собственный страх. Они будут указывать на нас пальцем и называть оскорбительными словами. И да, конечно – про нас будут много лгать. Однако мы не можем допустить, чтобы это как-то изменило то, кем мы являемся на самом деле, и дать потускнеть тому свету, что в нас живет.
Ты всегда была таким умным ребенком, Лиззи. Такой смышленой и на редкость наблюдательной. Нигде не упускала ни малейшей детали. А твое удивительное обоняние! Ты была совершенно особенной девочкой, настолько одаренной, как не была одарена ни твоя мать, ни даже я, если признаться честно. Я распознала это еще в твоем малолетстве – сумела увидеть это исходящее из тебя сияние задолго до того, как ты узнала о нем сама. А потом, когда ты начала о нем подозревать – ты принялась с этим бороться. Ты хотела такой же жизни, как у всех. С катанием на пони и рождественскими елками, с ночными посиделками в кругу подружек. И вряд ли я смею винить тебя за это. Сейлем-Крик – не то, конечно, место, где легко живется особенному человеку. И нет на свете никого более беспощадного, чем дети, обнаружившие, что кто-то среди них ощущает себя в своей шкуре неуютно. К тому же все это усугубляли эскапады твоей матери, которая вечно поднимала возле себя шумиху, рассчитывая привлечь к себе внимание. Ее никогда не заботило то, что эти выходки притягивали всеобщее внимание и к тебе. То внимание, которое для тебя вовсе не было желанным.
Ты предпочитала находиться в одиночестве. Твоими друзьями были книги, ароматические масла и твои духи. И ты делала вид, что вполне этим довольствуешься. Однако это было не так – и, знаешь, это тяжело было видеть. Ты была настолько красива – и притом вечно от всех пряталась, пытаясь стать невидимкой.
А потом… случилась история с этими бедными девочками.
Для меня было мучительно больно узнать, что жители города считают, будто я способна на такое. Убийство! Но зачем?! Что я могла бы обрести, отняв жизнь у двух прекрасных юных девушек? Однако стоит какой-то нелепой идее пустить корни в умах людей, их уже невозможно как-то переубедить. Шепотки разгорелись – и все, уже не остановишь! Но куда тягостнее было наблюдать, как эти пересуды действуют на тебя. Каждый день я видела, что ты все больше отстраняешься от меня, и не в силах была что-либо сделать. А потом, когда уехала твоя мать, я поняла, как сильно ты тоже хочешь покинуть городок, чтобы оказаться подальше от всего этого.
Я не виню тебя – и никогда не стану винить – за то, что ты уехала учиться. Из тебя выросла совершенно особенная женщина – именно такая, какой я тебя и представляла, – живущая той жизнью, которую сама для себя создала. И я так горжусь тобой за это – за то, что ты сумела проложить в мире собственную стезю.
Ты в этом отношении очень похожа на Сабину. У тебя та же воля и крепость духа. Я в юности такой сильной не была. Я попала в уже имевшуюся передо мною колею и двинулась тем путем, что уже для меня проложили. Я была слишком неуверенна и боязлива, чтобы сойти с этой дороги, чтобы найти свой